|
Миссис Маллен не понимала, в чем тут дело: обычно при подобных обстоятельствах дела обстоят как раз наоборот. Соседка думала, что старый Тим подозревает Кейт в том, что та утаивает деньги, поэтому, отговариваясь больной ногой, он все чаще оставался дома, а не работал.
– Не топи камины несколько дней, и он сам принесет мешок угля. – Маме нужно тепло, мне надо печь хлеб и готовить пищу. Я лучше замерзну, чем стану его о чем-нибудь просить. – Да, понимаю, – решительно произнесла миссис Маллен, успокаивающе погладив Кейт по руке. – Жизнь сейчас похожа на ад. Самое скверное, – встрепенувшись, добавила она, – это то, что живущие здесь люди, получая уголь почти даром, затем продают его по два-два с половиной пенса за ведро. Вчера мне подсунули почти одну угольную пыль. Грабеж среди бела дня. Три детских лица появились в окне кухни. – Энни идет с нами? Миссис Маллен распахнула дверь. – Нет. Не идет. А теперь бегите отсюда! – А-а-а-а… Дети в бесформенных старых пальто и шарфах стояли с корзинками и граблями в руках. Роузи с пустым мешком за спиной переминалась с ноги на ногу. – Э-э-э-э… Почему нет? – Энни приморозила себе пальцы, и теперь они у нее болят, – сказала миссис Маллен. – А вы ступайте и принесите побольше шлама. Вечером мы разведем большой огонь и приготовим говяжью запеканку с картошкой и луком. А потом пригласим в гости Санта-Клауса. – О-о-о! Запеканка и Санта-Клаус! – закричали малыши, гремя пустыми ведрами. Они запрыгали по двору, выкрикивая слова незамысловатой песенки: «На перекрестке, на перекрестке, где кайзер коня потерял, а орел с его каски слетел…» Только Роузи медленно повернула голову и взглянула на окно, в котором виднелось грустное лицо Энни. – Ты ведешь себя недальновидно, – сказала миссис Маллен соседке. – Остается только надеяться, что ты знаешь что-то такое, чего не знаю я. Открыв ведущую на лестницу дверь, она спросила: – Что-нибудь наверх отнести? – Нет. Спасибо, – сказала Кейт. – Я ее умыла и отнесла завтрак. Миссис Маллен! А как насчет денег? Я вам что-то должна? – Не считай меня хуже, чем я есть. Соседка сердито тряхнула головой и начала подниматься вверх по лестнице. Кейт повернулась к Энни: – Выйди посмотри, не идет ли почтальон, – скосив глаза на часы, попросила она дочь. «Без четверти десять. Нет, почтальон еще не приходил. Сегодня он обязательно опоздает. Как-никак сочельник. Сегодня утром должно прийти письмо. Он не отправится во Францию, не попрощавшись хотя бы в письме… Если Родни все еще в Англии, он обязательно напишет… Прошла уже неделя, а письма нет. До этого письма приходили через день. Что случилось?» Возвратилась Энни. – Кейт! Я его не встретила. Хочешь, я куда-нибудь схожу? – Да. Надо пойти кое-что купить. Кейт села за стол и составила список бакалейных продуктов, затем помедлила, прикидывая, хватит ли денег. Мысли ее невольно вернулись к прежним рождественским праздникам. В прошлом Толмаше каждый раз дарили ей много еды на Рождество. Вновь на Кейт накатило чувство невосполнимой личной утраты. Трудно было смириться с тем, что ей никогда больше не бывать в уютном домике в Вестоу, а три дорогих ее сердцу человека, которые одарили Кейт новой, лучшей жизнью, лежат бок о бок в земле. Бернард и его сестра в буквальном смысле слова зачахли вскоре после смерти их брата Рекса и вынужденного ухода Кейт. Они умерли летом этого года с промежутком в один месяц. Первым почил в мире Бернард. В своем завещании он оставил Кейт двадцать пять фунтов из общей суммы в сто фунтов, которыми владел, не считая книг. |
