|
Не то чтобы Микаэль уклонялся от контактов с дочерью; Пернилла навещала его примерно раз в месяц и летом проводила неделю на его даче в Сандхамне. Нельзя сказать и что Моника пыталась препятствовать этим контактам или что Пернилле не нравилось общество отца – напротив, бывая вместе, они обычно прекрасно ладили. Однако Микаэль в основном предоставлял дочери решать, насколько интенсивно она хочет с ним общаться, особенно после того, как Моника снова вышла замуж. Когда Пернилле было лет одиннадцать-двенадцать, они почти не виделись, и только в последние годы ей захотелось встречаться с отцом чаще. Дочь следила за судебным процессом с твердым убеждением, что все обстояло именно так, как уверял Микаэль: он был невиновен, но не смог это доказать. Она рассказала о кандидате в бойфренды из параллельного класса гимназии, а еще о том, что стала членом местной церковной общины и считает себя верующей. Микаэль был поражен, но от комментариев воздержался. Его пригласили остаться на ужин, но Микаэль отказался; он уже договорился с сестрой, что проведет сочельник с ее семьей на вилле, расположенной в престижном пригородном районе. Утром Микаэль также получил приглашение отпраздновать Рождество с Эрикой и ее мужем в пригороде Сальтшёбаден, однако отказался, полагая, что благосклонное отношение Грегера Бекмана к любовным треугольникам должно иметь предел, а ему отнюдь не хотелось выяснять, где именно этот предел находится. Эрика возразила, сказав, что приглашение как раз исходит от ее супруга, и попрекнула Микаэля тем, что он не хочет поучаствовать в настоящем треугольнике. Микаэль посмеялся – Эрика знала, что он гетеросексуален до мозга костей, и предлагала это не всерьез, – но его решение не проводить сочельник в компании с супругом любовницы осталось неколебимым. В конце концов он позвонил своей сестре Аннике Блумквист, по мужу Джаннини, когда ее итальянский муж, двое детей и взвод родни мужа как раз резали рождественский окорок. За ужином он отвечал на вопросы о суде и выслушивал разные добрые, но совершенно бессмысленные советы. Не комментировала приговор только сестра Микаэля – но, с другой стороны, она была в этой компании единственным адвокатом. С легкостью изучив юриспруденцию и проработав несколько лет в качестве судебного секретаря и заместителя прокурора, Анника вместе с несколькими друзьями открыла собственную адвокатскую контору с офисом в центральной части города, на острове Кунгсхольмен. Анника специализировалась на семейном праве, и Микаэль даже не успел заметить, как, собственно, это произошло, а его младшая сестра уже стала появляться в газетах и на теледебатах в качестве известной феминистки и адвоката, защищающего права женщин. Она часто представляла интересы женщин, подвергавшихся угрозам или преследованиям со стороны мужей или бывших бойфрендов. Когда Микаэль помогал Аннике готовить кофе, она взяла его под руку и спросила, как он себя чувствует. Он ответил – как мешок с дерьмом. – В следующий раз нанимай хорошего адвоката, – посоветовала она. – В этом случае от адвоката мало что зависело. – Что же, собственно, произошло? – Сестренка, давай в другой раз. Она обняла его и поцеловала в щеку, после чего они отправились к остальным, неся рождественские бисквиты и чашки кофе. Около семи часов вечера Микаэль извинился и попросил разрешения воспользоваться телефоном на кухне. Он позвонил Дирку Фруде – на заднем плане у того раздавался шум голосов. – С Рождеством, – приветствовал его Фруде. – Вы решились? – Я свободен, а вам удалось пробудить во мне любопытство. Если это подходит, я приеду во второй день Рождества. – Замечательно, замечательно! Если бы вы знали, как порадовали меня своим решением. Извините, но у меня в гостях дети и внуки, и я почти не слышу, что вы говорите. Можно, я позвоню вам завтра, чтобы договориться о времени? Микаэль Блумквист пожалел о своем решении еще тем же вечером, но звонить и отменять визит было как-то неудобно, поэтому утром второго дня Рождества он сел на поезд, идущий на север. |
