|
Все бы было хорошо, но многоженец-интернационалист физически не мог не нарушать действующее законодательство. Что и привело его вновь в лоно судебно-психиатрической экспертизы, в этот раз израильской. Увидев меня, он был тронут. Потом мы вместе вспоминали его покойную маму. Марк утверждал, что был к ней не справедлив, при этом на его глазах блестели слезы. Израильские психиатры сошли не коллегиальным отменять диагноз, выставленным в таком авторитетном учреждении, как институт судебной психиатрии имени Сербского, тем более что Рубинчика обвиняли в какой-то ерунде, за которую все равно в тюрьму бы не сажают. То, что этот яркий кинематографист тесно связан с миром продажной любви, сомнений у меня нет. И сейчас мы это проверим.
Рабинович набрал номер телефона и задал вопрос: — Как прошла полярная ночь у иерусалимских оленеводов, Марк Абрамович? — А, это вы, Мишенька, — ответили в трубке, — рад вас слышать. Как ваше психическое здоровье? — Спасибо, на прежнем уровне, — отрапортовал Рабинович, — я, собственно, беспокою вас по делу. — На старости лет решили исполнить главную роль в арабском порнографическом фильме, Мишенька? — раздалось из трубки. — Спасибо, меня пока устраивают порно спектакли, в которых я систематически участвую вместе со своей женой-украинкой, — уклонился от заманчивого предложения Рабинович, — дело в другом. Где-то месяц-полтора в Израиль была достелена девушка двадцати лет, которую зовут Наташа Пятоева. Видимо, она находиться в одном из публичных домов. Один мой хороший знакомый очень хочет знать, где она находиться. — Найдем, Мишенька, найдем, — обнадежил голос в трубке, — кстати, а как у вашего знакомого с презренным металлом. Ему, по всей видимости, придется расплатиться с теперешними хозяевами девушки. — Если презренным металлом вы, Марк Абрамович, называете свинец, то с нынешними хозяевами девушки мой знакомый расплатиться в полной мере. Можете быть спокойны. — Хоть и признан официально ненормальным, но не дурак, понял, — раздалось в трубке, — Я перезвоню вам завтра, Мишенька. — Он действительно ненормальный? — переспросил Пятоев. — Он такой же ненормальный, как чижик-пыжик трезвенник, — ответил Рабинович, — он позвонит завтра. А сейчас мы поедем спать. На сегодня впечатлений достаточно. Иерусалимский эвенк позвонил на следующий день ближе к вечеру. Этот день показался Пятоеву вечностью. — Я нашел вашу девушку, — сообщил эвенк, — ее передали в «Алые паруса». Вы знаете, где это? — Найдем, — громко пообещал Пятоев. — Как я понял, Мишенька, по поводу девушки к вам обратился мужчина с командирским голосом? Я чувствую сердцем, что мужчина только что из России? — продолжил Эвенк, — на родине нас не забывают. Это приятно. Вот и ко мне обратился один россиянин. И просьба у него пустяковая, даже вы без труда ее сможете выполнить. А мне, в силу ряда обстоятельств, не хотелось бы засвечивать крепкую дружбу между мной и моим гостем. — Сделаем, — тоном Пятоева громко пообещал Рабинович. — Вот и договорились, — обрадовались в телефонной трубке, — а если нужда в девушке не отпадет, обращайтесь. Старый добрый эвенк всегда к вашим услугам. Так я дам моему гостю ваш телефон, Мишенька? — Конечно, — отозвался на зов Рабинович, — только когда позвонит, пусть спросит Ларису Ивановну. Моей супруге будет приятно. Ларисой Ивановной заинтересовались минут через десять. Встречу назначили на вечер в ресторане. |
