И конечно, всего за несколько недель Алек завоевал и давнего главного управляющего, Герберта Даттона, и его правую руку, Фрэнка Аллена. К 1948 году, после ухода на пенсию Грэма Кингсли, Алек возвысился до должности главы Отдела художественной литературы, а в течение года подгреб под себя Новинки и Искусство – достижение, которое Вивьен по прежнему называла Аннексией.

Она первая стала звать его Тираном; он не звал ее никак. Претензии Вивьен к Алеку простирались от книг, которые оказывались на полках, до его склонности организовывать встречи исключительно с авторами мужчинами, служившими в войну. Получив степень по литературе в Дареме (Кембридж, университет ее мечты, в 1941 году все еще отказывался выпускать женщин), Вивьен неукоснительно доносила свои взгляды на то, какого рода книги должен продавать Отдел художественной литературы. Неудивительно, что Алек спорил с этими взглядами.

– Но он даже не читает женщин, – жаловалась Вивьен Грейс, которая сочувственно кивала в ответ, пытаясь припомнить, какие должна купить продукты перед тем, как сесть на автобус до дома. – В смысле, ну – одна только Джейн Остен на полках? Ни Кэтрин Мэнсфилд. Ни Портер. Я прочитала тот рассказ Сэлинджера в «Нью Йоркере», о котором он не затыкается: вперемешку контуженные солдаты и дети, и я не могу понять, что в этом такого мужественного.

В отличие от Вивьен, у Грейс было немного времени на чтение, и иронию этого ее муж часто отмечал. Но Грейс не ради книг работала в магазине. Она работала там, потому что поездка до Блумсбери на автобусе занимала всего двадцать минут, она могла по пути отправить детей в школу, а после работы забрать газеты из магазина домой. Именно Грейс предложила продавать импортные журналы, в частности «Нью Йоркер». Близость к Британскому музею и театральным кварталам обеспечивала «Книги Блумсбери» изрядным количеством состоятельных американских туристов. Грейс была убеждена, что такие домашние нотки увеличат время, которое они проведут в магазине, как и джаз по радио на кассе – одна из многих идей, которым мистер Даттон все еще умудрялся противостоять.

Вивьен и Алек более четырех лет вместе работали на первом этаже магазина, обходя друг друга по дуге за кассовой стойкой, подобно настороженным львам в небольшом колизее. Квадратная, закрытая стойка размещалась по центру Отдела художественной литературы в попытке скрыть старый распределительный ящик, торчащий из пола. Мистер Даттон не мог взглянуть на него, не увидев заодно судебного иска о возмещении ущерба нечаянно споткнувшемуся о него покупателю. Сразу после повышения до должности главного управляющего в 1930 х Даттон сразу же наказал переместить кассу от входа и выстроить вокруг коробки.

Подобная конфигурация оказалась чрезвычайно полезной для сотрудников. Всегда можно было заметить покупателя, идущего с любой стороны, подготовить подходящий ответ на выражение, разнящееся от замешательства до враждебности, и даже заметить, как неоплаченная книга тайком кладется в сумку. Другие книжные обратили внимание на обстановку «Книг Блумсбери» и начали менять свою. В этом отношении вся округа была полна шпионов, и Грейс и Вивьен были не единственными сотрудниками магазина, ходящими посмотреть на чужие витрины. Лондон снова начинал расцветать после долгих пяти лет послевоенных лишений и восстановления, и новые книжные магазины росли как грибы после дождя. Блумсбери было домом Британскому музею, Лондонскому университету и многим знаменитым авторам прошлого и настоящего, включая довоенный круг Вирджинии Вулф, Е.