Если вы не возражаете.
— Да, конечно. Ясно. Понимаю. А давайте попозже выпьем где-нибудь кофе? Или чего покрепче? Сегодня вечером?
Мариана демонстративно посмотрела на часы.
— Я так долго здесь не задержусь.
— Ну тогда, может быть, дадите мне свой номер? — Фред слегка покраснел, и веснушки на его щеках сделались ярко-малиновыми. — Как вам такая…
Мариана покачала головой.
— Не думаю, что…
— Вот как?
— Да, вот так. — Смутившись, Мариана отвернулась. — Не обижайтесь, я…
— Не стоит извиняться. Я не теряю надежды. Мы скоро увидимся.
Его тон вызвал у Марианы легкое раздражение.
— Это вряд ли.
— Уверен! У меня предчувствие. Знаете, в моей семье все немножко обладают даром ясновидения. Я вижу то, что скрыто от других.
Фред с улыбкой отступил на дорогу — и едва не попал под колеса проезжавшего мимо велосипедиста. В последнее мгновение тот, выругавшись, вильнул в сторону.
— Осторожно! — Мариана дотронулась до руки Фреда.
— Простите, я такой неуклюжий…
Мариана улыбнулась.
— До свидания, Фред.
— До встречи, Мариана.
Он подошел к выстроившимся в ряд велосипедам и запрыгнул в седло. Помахав рукой, покатил прочь и скрылся за углом.
А Мариана, вздохнув с облегчением, зашагала в направлении города.
10
Подходя к колледжу Святого Христофора, Мариана терялась в догадках. Что ей предстоит увидеть? Полицию? Толпу журналистов? Это вряд ли: ничто на кембриджских улочках не напоминало о случившемся, о том, что совсем рядом произошло убийство.
После лондонской суматохи Кембридж казался на удивление спокойным и безмятежным. Здесь почти не было машин. Тишину нарушали лишь птичьи трели и звонки велосипедов: мимо стайкой промчались студенты в черной университетской форме.
Мариану не покидало ощущение, что кто-то тайком за ней наблюдает. Может, Фред вернулся, чтобы проследить за ней? Да нет, это уже смахивает на паранойю…
На всякий случай Мариана несколько раз опасливо оглянулась — и, естественно, не заметила ничего подозрительного.
Окружающий пейзаж постепенно становился все красочнее и живописнее: над головой высились башни и шпили университетских строений. Растущие вдоль дороги буки золотили тротуары осыпающейся листвой. У кованой ограды колледжа, перед краснокирпичным зданием, расцвеченным розовыми и белыми геранями на окнах, выстроились велосипеды. Столпившиеся студенты — видимо, новички — внимательно изучали висящий на изгороди плакат, рекламирующий предстоящую Неделю первокурсников.
Эти ребята выглядели совсем юными, почти детьми. Неужели и они с Себастьяном были когда-то такими же молодыми? Почему-то сейчас это казалось невероятным… как и то, что с этими невинными, искренними юношами и девушками может стрястись что-то плохое. На секунду Мариана задалась вопросом, над сколькими из них тяготеет злой рок. И снова подумала о той несчастной, убитой на берегу, кем бы она ни была. Даже если это не Тара, она все равно чья-то подруга, чья-то дочь… Вот в чем ужас: все мы в глубине души надеемся, что беда случится с кем-то другим, а нас обойдет стороной. Но Мариана знала: рано или поздно удар судьбы неминуемо обрушится на каждого.
Еще в детстве она столкнулась с гибелью близкого человека. С тех пор смерть стала ее неизменной попутчицей: шла за ней по пятам, дышала в спину. Иногда Мариане чудилось, будто какая-то злокозненная богиня из древнегреческих мифов навела на нее проклятие: терять всех, кого полюбит.
Ее мать умерла от рака, когда Мариана была еще младенцем. Потом, годы спустя, в оливковой роще от инфаркта скончался отец: упал прямо под дерево и остался лежать на липких раздавленных маслинах. |