Они подошли к двери, где на часах стоял легионер Шестого. Грациллоний снова назвал себя. Часовой открыл дверь и, дождавшись позволения, громко объявил:

— Гай Валерий Грациллоний, центурион седьмой когорты Второго легиона Августа.

Затем посторонился, пропуская входящего, вышел и прикрыл за собой дверь. Грациллоний вскинул руку в приветствии.

Светильники были зажжены, хотя за окнами стоял ясный день. На столе посреди комнаты лежали исписанные дощечки выскобленной — тоньше волоса — древесины; стило, навощенные таблички, сосуд с тушью, отточенные перья. Углы разостланного пергамента с картой были прижаты кубками с вином. За столом сидели двое.

Один — молодой, широкоплечий, с бледными веснушками на обветренном лице, не римлянин, хотя и в римской одежде. Его выдавали массивное золотое ожерелье на шее, густые усы и огненно-рыжие волосы. К тому же римляне коротко обрезают волосы, а не отращивают их, как женщины, и не укладывают в узел на затылке. Второго Грациллоний видел, и не раз. Это был командующий императорской армией в Британии.

Магн Клеменций Максим, подобно многим уроженцам предгорий Испании Тарраконской, был низкоросл, сухощав, легок в движении. Грациллоний давно заметил, что испанцы хуже других переносят промозглый туманный климат его страны: кожа у Максима была нездоровая, отливала оливковым цветом. Узколицый, с выступающими скулами, он мог, пожалуй, сойти за гунна, если бы не ястребиный римский профиль и высокий лоб, закрытый до середины завитками черных с проседью волос.

— Входи, центурион, мы давно ждем тебя, — латинские слова Максим выговаривал необычно мягко. В голосе, однако, звучали металлические нотки, и взгляд у него был тяжелый, оценивающий.

— Центурион возглавит твое сопровождение, — сказал Максим человеку за столом и снова повернулся к Грациллонию. — Тебе выпала честь оказать услугу Кунедагу, принцу вотадинов, верному союзнику Рима. Твоя центурия направляется в базовый лагерь, заодно ты поможешь принцу с его людьми без помех добраться до ордовиков, — он вдруг улыбнулся. — Я смотрю, вы неплохая пара. Надеюсь, найдете общий язык.

Грациллоний слышал о вотадинах. Этот народ признал над собой власть империи, и, хотя границы давно откатились на юг, правители вотадинов старались поддерживать добрые отношения с Римом. В знатных кланах, как водится, претендовали на римское происхождение и часто носили римские имена. Оставшись союзниками Рима, вотадины храбро сражались во время летней кампании. Кунедаг был их вождем.

Принц поднял взгляд и испытующе посмотрел на Грациллония. Перед ним стоял мужчина лет двадцати пяти. Для британца он был, пожалуй, невысок, но на полголовы выше любого италийца. Коренастый, круглолицый, с упрямым квадратным подбородком и прямым тонким носом. Бороду Грациллоний брил. Золотисто-каштановые волосы были коротко обрезаны, серые глаза смотрели ясно и открыто. Двигался он по-кошачьи мягко и говорил низким, хрипловатым голосом.

— Ты достоин своего славного имени, — сказал Кунедаг на своем языке. — Надеюсь, наш путь будет легким.

— Благодарю, принц. Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Грациллоний на диалекте думнониев, который северяне должны были понимать.

— Что ж, — протянул Максим. Он казался довольным. — У нас была долгая беседа. Принц, должно быть, устал. Если принцу угодно, он может отдохнуть в своих покоях или там, где ему будет по нраву, до вечерней трапезы. А мы с центурионом обсудим скучные армейские дела, которые принцу, конечно, будут неинтересны.

Кунедаг, умный варвар, не обиделся на грубоватый намек. Он встал и с достоинством заявил, что желал бы отдохнуть в своих покоях. Максим ударил в гонг, и на пороге появились слуги. Один из них отправился с Кунедагом, а другой, выслушав распоряжение, вскоре вернулся с бутылью вина и кубком для Грациллония.