Глава седьмая

I

Легионеры, обнажив мечи, приветствовали командира троекратным победным кличем. Сорен и его спутники пали на колени. Женщины остались стоять. Малдунилис выглядела смущенной, Виндилис и Форсквилис бесстрастно смотрели поверх голов, но — это было заметно — в душе злорадно ликовали.

Грациллоний с трудом держался на ногах. Сорен сопроводил его в дом. Проходя мимо статуй портика, центурион вспомнил, что в детстве, в Галлии, он слышал имя Тараниса, и ему был знаком этот образ: мощный, властного вида бородатый мужчина с пронзительным взглядом глаз навыкате; в мускулистой руке бородач сжимал молот, наподобие молота Древа Вызова, и на груди у него висели знаки орла, вепря и тонкие стремительные молнии. Выходит, главный бог-покровитель Иса — Таранис? Скорее всего, дело обстояло сложнее.

Правую половину дома занимал зал пиршеств. В углублениях глиняного пола неярко горели костры; ветер вольно гулял по залу, ворошил огонь, и по закопченным стенам неустанно кружил хоровод зыбких теней. Два ряда изваяний кумиров подпирали высокие стропила. Кельтских богов Грациллоний узнал, остальные были ему незнакомы. Дубовые панели за скамьями вдоль стен украшали картины сражений. Сизый застоявшийся дым щипал глаза. Опушенные сажей знамена, чуть колыхавшиеся под самым потолком, навевали мысли о творимых здесь неведомых таинствах, мрачных и загадочных.

— Это храм вашего бога?

— Нет, — покачал головой Сорен. — У Тараниса большой мраморный Дом в городе и многие святилища повсюду. Это Дом Короля; его еще называют Красный Кров. В стародавние времена он служил местом ночлега королю и королевам, каждому в свой черед. Теперь же король проводит здесь лишь три ночи полнолуния и сам выбирает себе свиту и жен, которые делят с ним ложе.

Он помолчал немного и добавил суровым тоном:

— Священная обязанность короля, где бы он ни находился, поспешить в Красный Кров, лишь только гонец принесет известие, что Молот Притязания ударил в Щит Вызова.

В памяти Грациллония вихрем пронеслись события прошедшего часа, и он почувствовал, как холодок пробежал у него по спине. Колконор, не нарушая закона, мог покинуть Красный Кров нынче же на рассвете. Тогда вошедших в город римлян приняли бы городские старейшины, а у Колконора хватило бы времени, да и ума обдумать положение и, пожертвовав толикой власти, согласиться с предложениями Максима. Вместо этого трое его жен, как видно, сначала поощряли его непотребный разгул, потом принялись подстрекать его к ссоре. Умело и коварно, как мстительные фурии. Неотступно, как обложившие медведя псы. Уязвленная гордость не позволила одурманенному варвару пойти на попятный. Колконор был обречен на поединок и гибель.

А сам Грациллоний? Он знал за собой недостаток — чрезмерную вспыльчивость. Да и оскорбления, которыми его осыпал Колконор, трудно было оставить без ответа. И все же он был офицер на государственной службе. От успеха его миссии зависела судьба империи. Что же помешало ему сдержаться? Как мог он ввязаться в драку, исход которой был непредсказуем? Распорядись судьба по-иному — и что стало бы с его людьми? С его миссией? Демоны, не иначе, овладели в тот миг его душой!

Треснуло горящее полено. Багровое жало пламени метнулось вверх, выпустив рой искр. Тихий шелест прошел по знаменам. Дрогнули, качнулись и продолжили настенный хоровод тени.

Грациллоний тронул языком пересохшие губы.

— Поймите, жрец Сорен…

— Нет, повелитель, — вежливым тоном перебил его Сорен. — Всего лишь Оратор. Я исполняю некоторые обряды и веду хозяйство Его храма — в этом смысл моего служения Таранису. В миру же я советник суффетов и распорядитель в Большом дворце. Как видите, я весьма усерден.