Она начала часто появляться у меня в офисе и в конце концов стала отвечать на звонки и назначать встречи. Разговаривать по телефону она, бесспорно, умела, но я не имел никакого желания продолжать наше сближение, хотя она определенно намекала, что все двери для меня открыты.

Через некоторое время я понял, что, в сущности, меня всегда привлекали женщины из высшего класса с их характерным акцентом. В глубине моей простонародной натуры потомственного полицейского прятался честолюбивый егерь из «Леди Чаттерлей». Вероятно, таков же был скрытый мотив моего краткого приключения с внучкой короля Мэри Вуд.

Однако ошибки кое‑чему меня научили. С Кэт я решил держаться стойко и ни в коем случае не переходить границ дружбы. Именно на этой стадии самоотречения я получил известие о Делиз.

Возвращаясь однажды из банка через Чорлтон, я увидел на другой стороне Брандретс‑роуд Кашалота: Молли Делани. Я попытался сделать вид, что не замечаю ее, но она помахала мне рукой и перешла через узкую улочку. Лицо ее, против обычного, сияло. Я остановился, приготовившись к бегству: одной сломанной руки мне вполне хватало. Волновался я, однако, напрасно: меня ни о чем не спрашивали.

– Если бы не ваша рука, я сказала бы, что вы прекрасно выглядите, – прогрохотала она. – За вас не надо что‑нибудь подписать? Кстати, не забудьте сегодня вечером посмотреть «Альгамбру»! – С этими словами она повернулась ко мне спиной и ушла. Я подумал, уж не снял ли ее кто‑нибудь на видеопленку для нового проекта Риштона.

Дома я включил телевизор. Долго ждать не пришлось. Сразу после местных новостей в качестве ведущей вечернего блока передач на экране появилась Делиз, успешно придававшая пошловатой продукции третьего канала подобие стиля. Значит, в конце концов она взяла Риштона в оборот. Я понимал, что за успехи надо платить, но подробности этой истории узнал позже, от Кэт Хэдлам. Делиз переехала к Саймону и собиралась стать пятой миссис Риштон.

Хотя мне было очень горько, я послал ей открытку с пожеланием счастья.

С тех пор, как Гордон совершил свой прыжок в болото, я ждал визита Теда Блейка, и однажды он приехал ко мне без предупреждения. Безграничная жалость к самому себе, которую выражало его лицо, в сложившейся ситуации была более чем уместна. Саймон Риштон осуществил угрозу Тревоза и зарубил передачу Теда, которая втянула телекомпанию в кучу судебных разбирательств и дел по возмещению морального ущерба. Странно было бы, подумал я, если бы Риштон поступил иначе.

Одежда Теда трещала по швам, как и его дела. Он набрал вес, и его вещи словно отказывались дольше сдерживать разрастающуюся массу тела. Воротник рубашки не застегивался на растолстевшей шее. Красное лицо покрывала испарина.

– Я думал, ты дашь мне знать о себе, Дейв, – произнес он жалобным голосом, поднимая предложенный мной стакан с виски. – Это так не похоже на тебя – взять и повернуться к другу спиной. Мэри тоже очень обижена.

– Ты прав, я не поворачиваюсь спиной к друзьям. Я позволил сделать это тебе, Тед, – сказал я.

Он ничего не ответил. Я подсыпал еще соли:

– Как продается история?

– Неплохо. Мэри пригласили на турне…

Я с удивлением взглянул на него.

– Ну, что‑то вроде курса лекций в ирландских клубах в окрестностях Лондона. Она начинает с «Бларни‑Стоун» в Эктоне во вторник, – пояснил он.

– А ты, значит, будешь подыгрывать ей на банджо?

– Перестань, пожалуйста. Неужели ты все еще сердишься на меня за этот несчастный жучок?

Он выпил виски несколько торопливее, чем обычно. Я заметил, что руки у него слегка дрожат.

– Скажи честно, Дейв: ты злишься на меня за то, что я увел у тебя Мэри? Или просто расстроен из‑за ухода Делиз?

– Мы оба знаем, чем я недоволен, Тед, и ты можешь не опасаться, что я записываю наш разговор на пленку.