Я сразу же догадался, что Вешкин достал откуда-то запись реальной игры Филимона и воплотил её в своей шкатулке. Хорошо ли это? Очень сложный вопрос…

— А-а… э, Кирилл, — аккуратно начал я говорить, закрыв шкатулку.

— Ты не дослушал! — возразил он.

— Я потом послушаю. Просто… что я хотел сказать? Шкатулка великолепна, но… Ты уверен, что Филимон всегда хотел бы так играть? В смысле… наверное, он только учился, и со временем его игра стала бы гораздо лучше. Может быть, следует увековечить память о нем с более умелой музыкой? — закончил, и поджав губы, посмотрел на брата.

Кирилл задумался. А в этот момент Артемий Георгиевич неожиданно воскликнул, отчего я даже вздрогнул.

— Так, погоди! — резко проговорил профессор. — Господи боже мой! Какой же я… — Артемий Георгиевич стукнул себя ладошкой по лбу и заулыбался. — Так, Фирс! Ответь-ка мне на такой вопрос. А ты овладел Глубоким взором?

— Чего? — ответил я, не скрывая своего непонимания.

— Хах… — профессор снова хохотнул, но на этот раз это выглядело слегка нервно. — Вот же ж… ну я и идиот. Ну, правильно! Ты же не студент. Откуда тебе владеть этим навыком…

— Эм-м… Я пока что не понимаю вас, — прокомментировал я.

— Ну и правильно… боже мой… Слушай, Фирс, у меня совсем из головы вылетело. Совсем уже старый стал! В общем, ступай к Лаврентию Павловичу, на последний этаж. Это наш боевик. Он уже в курсе о тебе.

— Та-а-к…

— Вот, — продолжил профессор. — И передай Лаврентию Павловичу, что я тебя направил к нему, чтоб он научил тебя Глубокому взору. Ёмаё, ты же не студент!

— Ну да, я не студент… — повторил я.

— Глубокий взор — это база, которую необходимо уметь применять для любого заклинания. Без этого вообще никак. Так что ступай, — закончил профессор.

— Понял, — кивнул я.

— А как же мой проект⁈ — раздосадовано произнес Вешкин.

— Мы ещё позже его обсудим. Подумай пока над моими словами! — ответил я и выбежал из лаборатории.

* * *

Фирс зашел в комнату для тренировок и нахмурился. Прямо перед ним студент со знаком полноправного адепта выпустил небольшую огненную стрелу, которая, промчавшись по всему залу с ярким искристым следом, влепила по манекену.

— Это что сейчас было? — спросил высокий худощавый мужчина, стоявший у стены и хмуро наблюдавший за манипуляциями ученика.

— Огненный снаряд, Лаврентий Павлович, — вполне уверенно произнес парень.

— Котов, я вижу, что не ледяной, — недовольно скривился преподаватель. — Что за искры по всему залу?

— Ну, так, — смутился парень. — Это чтобы противника отвлечь…

— Котов, ты идиот? Ты этими вывесками одно что вывеску на поле боя вешаешь: «Тут маг! Накрой артой от греха подальше!». На кой-черт ты их присобачил?

— Ну, так красивее же, — поник парень.

Боевик подошел к парню, слегка нагнулся, так, чтобы было видно его опущенные глаза, и спросил:

— Что красивее? Твои кишки на стенках окопа? Может быть, ты думаешь, что похоронка у тебя будет красивой? Поверь, матери все равно. А может, ты думаешь, что противник в приступе экстаза от твоего огненного снаряда с искрами испугается, что у тебя батарея фейерверков для победы, и все… Развернется и домой пойдет? А? НЕ СЛЫШУ!

— Нет.