— Из Ано-А? Помню, — сказал Таир-шах. — Жалко, пожгут его теперь.

— Не посмеют. Что ни говори, а на нем печать Оддисены. Пограбят под сурдинку — это да.

— Ина, так мы все как есть нынче вне закона? — спросил Нойи.

— Нет, — она, смеясь, тряхнула вконец рассыпавшейся прической. — Это они вне закона.

«Они» — было всё народное государство Эдинер.

Бусина двадцать первая. Альмандин

Эдинские стратены довезли эроских послов, Танеиду и Друга до границы и повернули назад. Впрочем, отряда Керта хватило бы против любой банды, если бы на горном юге они еще оставались. Днем шли без опаски, вечерами разбивали лагерь в укромных местах, обходя селения стороной — не из опасений, из деликатности: слово «гость» слишком ко многому обязывало горцев, а гостями наши эдинцы были бы незваными.

В осенних горах поспели дикие груши, падали под копыта коням; лещина топорщила свои тройчатки над головами всадников. Та-Эль (ее из соображений приличия и удобства давно уже переодели в штаны) то и дело приподнималась и рвала орехи, давила в горсти: один себе, один Бахру.

— Мир на земле и в человеках благоволение, — счастливо зажмурился Нойи, подставляя лицо солнышку. — Во всяком случае, в тех человеках, которые сами по себе суть люди благоволения.

— Да, но «завтра перед полднем забушует буря, какой еще не видывала Шотландия», — задумчиво процитировала она кельтское предание. — Стоит нам дойти до Вечного Города, где с неких пор хозяйничает Оддисена. Уж там-то Марэма и иже с ним не любят. А здесь не слишком обожают как нас, так и вас, Таир-шах.

Он ехал то в середине отряда, для личной безопасности, то бок о бок с нею.

— Я понимаю, ина моя. Нам приходится, как вы говорите, не делать лишних телодвижений и не нарушать горского закона в совокупности с нашим шариатом, — кивнул Таир. — Сами горцы изредка охотятся с ружьем без собаки или беркута, тем более есть среди них и христиане, а чужакам нельзя.

— И еще. Стагир-хан, я не знаю, как блюдут порядок в Эро ваши подчиненные, но у Денгиля…

— Я слышал о Денгиле, женщина, — вдруг оборвал он ее.

На одном из привалов после довольно скудного и по преимуществу постного обеда (местные не любили торговать) разговор возобновился.

— Когда я увидел на вас мой камень, я понял, что вы союзник. Почему вы помогли нам — из-за моей соли? — спросил Таир.

— Делить соль — старый обычай, добрый, — уклончиво ответила Та-Эль.

— Значит, не из-за того только… Воин блюдет мир с врагом, пусть будущим, спасает ему жизнь — зачем?

— Ради того, что, хоть Запад с Востоком никогда не сойдут с места, наш архипелаг поменял их местами. Впрочем, когда-то на крайнем европейском Западе существовала истинно восточная империя — страна Аль-Андалус, прекраснейшая изо всех средневековых земель. Эро и Динан — как две руки Бога, если вы меня поняли.

— Ну, это прекрасно, то, что вы сказали, но это поэзия. А как насчет прозы?

— Ну…Похоже, вашим со Стагиром бренным существованиям ничто всерьез не угрожало. Хотя — почем знать? Вот шантажировать вашим пленением эроский парламент — это с Марэма бы сталось. Он хотел положить клеймо бесчестия на мою родину, чтобы все другие земли брезговали нашим народом и не мешали его хозяину обделывать свои делишки под тем или иным благородным лозунгом. Так что я во всем держу свою собственную руку и блюду свой личный интерес, мой шах.