Интересно, сочла бы она это чудесным, если бы знала про миссис Фиске? Мама проработала журналисткой на телевидении больше двадцати лет. Ее расследования были удостоены парочки национальных премий, и когда она начинала искать работу на Западном побережье, у нее был большой выбор телестудий.

А шестнадцатилетняя альбиноска с ноутбуком и модемом раскопала про Рыжего Бомонта куда больше нее.

Это доказывает, что люди видят только то, что хотят видеть.

– Да, – снова начала я, – насчет мистера Бомонта. Мам, я не слишком…

– А что за история со статьей для школьной газеты? Сьюзи, я не знала, что ты интересуешься журналистикой.

Мама выглядела почти такой же счастливой, как в тот день, когда они с Энди наконец-то поженились. А учитывая, что тогда я впервые видела ее такой – по крайней мере, после смерти отца, – она была очень счастлива.

– Сьюзи, я так тобой горжусь! – воскликнула она. – Ты наконец-то нашла здесь себя. Ты же знаешь, как я волновалась раньше, в Нью-Йорке. Ты вечно влипала в неприятности. Но, похоже, все действительно изменилось… для нас обеих.

Вот тут-то я и должна была сказать: «Послушай, мам. Насчет Рыжего Бомонта. Короче, тип по-любому сомнительный, возможно, вампир. Думаю, можно не продолжать. Можешь передать ему, что у меня мигрень и я не смогу поехать на ужин?»

Но я не сказала. Не смогла. Я помнила взгляд, который послал мне мистер Бомонт. Он собирался все выложить маме. Всю правду. Как я проникла в его дом под фальшивым предлогом, и про сон, который, по моим словам, я видела.

Про то, что я разговариваю с мертвыми.

Нет. Нет, этому не бывать. В моей жизни наконец-то наступил момент, когда мама начала мной гордиться, даже доверять. Словно Нью-Йорк был ужасным ночным кошмаром, от которого мы обе наконец-то проснулись. Здесь, в Калифорнии, я стала популярной. Нормальной. Классной. Той дочерью, которую мама всегда хотела, а не социальным изгоем с вечными проблемами с полицией, которая множество раз привозила меня домой, арестовав за нарушение общественного порядка и границ частной собственности. Мне больше не приходилось дважды в неделю врать психотерапевту. Меня перестали постоянно оставлять после уроков. Я больше не слышала, как мама по ночам плачет в подушку, и не видела, как она тайком принимает валиум после очередной встречи с учителями.

Эй, да если не считать ядовитого дуба, даже моя кожа стала чище! Я стала совершенно другой.

Я глубоко вдохнула и сказала:

– Конечно, мам. Для нас все действительно изменилось.

Глава 13

Он не ел.

Пригласил меня на ужин, а сам к еде даже не притронулся.

Вот Тэд ел. И много.

Ну, с мальчишками всегда так. Взять хотя бы трапезы в доме Аккерманов. Будто живая иллюстрация к повести Джека Лондона. Только вместо Белого Клыка и других собак из упряжки смотришь на Соню, Балбеса и даже Дока, которые уплетают ужин так, словно едят в последний раз.

У Тэда хотя бы были хорошие манеры. Он отодвинул для меня стул, когда я садилась. И даже воспользовался салфеткой вместо того, чтобы просто вытереть руки о штаны – одна из любимых привычек Балбеса. И еще Тэд убедился, что мою тарелку наполнили первой – а еды там хватало.

Особенно учитывая, что его отец не ел совсем.

Однако он оставался с нами. Сидел во главе стола с бокалом красного вина – по крайней мере, было похоже, что это вино – и сиял лучезарной улыбкой при каждой перемене блюд. Вы не ослышались: перемена блюд. Раньше я на таких ужинах никогда не присутствовала. Я хочу сказать, Энди хороший повар и все такое, но он обычно накрывал стол сразу: основные блюда, салат, булочки – все одновременно.