Джесс посмотрел на меня, как на сумасшедшую:

– Сюзанна, я не ем, помнишь?

– Ах да. Я забыла.

Гвоздик боднул ладонь Джесса, и тот начал почесывать кота за ушами. Мне было так жаль несчастного призрака – ну подумайте сами: пока я не приехала, он сто пятьдесят лет слонялся по дому, не имея ни единой возможности с кем-то поговорить, – что я внезапно выпалила:

– Джесс, если бы существовал хоть какой-то способ вернуть тебя из мертвых, я бы сделала это.

Он улыбнулся, но коту, а не мне.

– Правда?

– В ту же минуту, – заверила я и крайне неосторожно продолжила: – Вот только если бы ты не был мертв, то, наверное, не захотел бы со мной водиться.

Вот теперь он на меня посмотрел.

– Разумеется, захотел бы.

– Нет. – Я исследовала свою голую коленку в лунном свете. – Не захотел бы. Не будь ты мертвым, ты бы поехал в колледж или еще куда-нибудь и зависал бы с девушками из колледжа, а не со скучной школьницей вроде меня.

– Ты не скучная, – возразил Джесс.

– Да нет, скучная, – вздохнула я. – Просто ты уже так долго мертв, что этого не понимаешь.

– Сюзанна. Я понимаю, ясно?

Я пожала плечами:

– Не нужно пытаться меня подбодрить, все нормально. Я вроде как с этим смирилась. Кое-что просто невозможно изменить.

– Например, посмертие, – тихо произнес Джесс.

М-да, после такого настроение испортилось окончательно. Из-за всего этого – того, что Джесс был мертв, но, невзирая на это, Гвоздик все равно предпочитал его мне, и тому подобного – меня одолела грусть, как вдруг Джесс взял меня за подбородок (почти как Тэд той ночью в машине) большим и указательным пальцами и повернул мою голову к себе.

И внезапно все стало не так уж и плохо.

Вместо того, чтобы пораженно замереть – моя первая реакция, – я посмотрела на него. Лунный свет, проникавший в комнату через эркерные окна, отражался в ласковых темных глазах Джесса, и я чувствовала исходящее от его пальцев тепло.

Тогда-то я и осознала, что как бы ни старалась не влюбиться в призрака, я не очень-то преуспела. Это стало очевидно по тому, как сильно забилось мое сердце под футболкой, когда Джесс меня коснулся. Когда меня так же касался Тэд, оно себя так не вело.

И еще это стало очевидно по тому, как сильно я тут же начала переживать, что он выбрал для поцелуя именно этот момент – середину ночи, – когда уже прошло несколько часов, с тех пор как я почистила зубы, и, вероятно, у меня был утренний запах изо рта. Кому такое понравится?

Однако я так и не узнала, шокирует ли запах Джесса – да даже собирался ли он меня в принципе поцеловать, – потому что в этот момент, крича во всю глотку, неожиданно появилась та сумасшедшая, которая настаивала, что Рыжий Бомонт ее не убивал.

Клянусь, я подпрыгнула почти на полметра. Она была последней, кого я ожидала увидеть.

– О боже! – воскликнула я, закрывая уши руками, потому что она верещала будто пожарная сигнализация. – В чем дело?

Женщина сняла капюшон серой толстовки, и в лунном свете я увидела слезы, оставляющие мокрые дорожки на ее худых бледных щеках. Не верилось, что я приняла ее за миссис Фиске. Эта женщина была гораздо моложе и в тысячу раз симпатичнее.

– Ты ему не сказала, – прорыдала она между всхлипами.

Я моргнула.

– Сказала.

– Не сказала!

– Нет же, сказала, правда, сказала. – Несправедливое обвинение меня потрясло.