Я знаю, такое заявление может вызвать некоторое беспокойство, но разве это не то же самое, что делают все супергерои? Те супергерои, о которых так любят читать дети, — Супермен или Человек-паук. У них есть средства подчинить себе закон и защищать людей, спасать их. Мне такое нравится. Я тоже мог бы делать это. Мне не нужны ни пища, ни сон в той степени, в какой нуждаются в них другие люди. Я мог бы стать супергероем.

Легко могу представить себе такой заголовок: «КОЛИЧЕСТВО НОЧНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В БУДАПЕШТЕ ЗАГАДОЧНО СНИЗИЛОСЬ НА 80 %!» Я очень бы хотел сделать так. Но я не наивен и знаю, что должно произойти вслед за этим. Полиция и меня сочтет преступником, ведь, в конце концов, я сам стал бы нападать на бандитов. А я не могу подвергнуть себя риску быть обнаруженным полицией. Они же не поймут, что я делал это только для того, чтобы обеспечить людям безопасность. Они увидят лишь безумного человека, выходящего на улицу поздними ночами и ищущего людей, которых он считает нужным побить. Я не могу пойти на это. Печально, но общество пока должно обойтись без меня.

То, что случилось три дня назад, было довольно скверным делом, поскольку я повел себя совершенно неразумно. Как только стало очевидно, что продолжить забаву с напавшими на меня грабителями не удастся, я бросился по улице в сторону ближайшей станции метро. Боже, это было чистое сумасшествие! Ведь меня могла увидеть полиция. И могла арестовать. А если бы в вагоне метро, кроме меня, были другие люди, они пришли бы в ужас, увидев мои безумные глаза, промокшую одежду и кровь, стекавшую по лицу. В общем, кровавая и чертовски дурацкая история.

Но, по крайней мере, я спас эту таинственную женщину, предоставил ей возможность скрыться. Но как найти ее снова? Будапешт большой город, и она может жить в любом его районе. Или вообще не в Будапеште. Самой же большой неудачей стало то, что эти бандиты напали именно в тот момент. Она знала меня. Я уверен в этом. Но, не зная ни ее имени, ни адреса, я не смогу разыскать ее. Мне остается лишь надеяться снова случайно встретиться с ней. Но более чем невероятно рассчитывать на повторение подобного случая.

И я по-прежнему остаюсь в недоумении: кто же она, эта дама? Она не может быть моей родственницей. Родственница непременно поздоровалась бы со мной — независимо от того, насколько все они недовольны тем, что я не кормлю их рыбок. Родственница поприветствовала бы меня хотя бы для того, чтобы потом отругать. Я не знаю, не знаю… Может, это была просто сумасшедшая. Бог ее знает, их же немало вокруг.

2 сентября

Больше нет смысла отрицать это. Уже почти месяц я нахожусь здесь, ожидая появления членов семьи, друзей, или коллег, или хоть кого-нибудь. Но никто не пришел, и я признаюсь, что начинаю страдать от одиночества. И хотя мне неприятно говорить об этом, но я вполне допускаю вероятность того, что… сюда никто не возвратится. Я сам стал жить здесь только недавно. Наверное, въехав в эту квартиру, я собирался сообщить своим родственникам и друзьям адрес, по которому следует посылать мне письма, но потерял память прежде, чем успел сделать это. И как же долго смогу я терпеть такое положение дел?

Сегодня я несколько часов бродил по Будапешту, спрашивая у людей, который час. На самом деле я хотел, чтобы они заметили меня. И хотел поговорить с кем-нибудь. Но обмен фразами не мог продолжаться долго, поскольку собеседнику захотелось бы спросить что-нибудь обо мне, а я не смог бы ответить, наверняка растерялся бы и, скорее всего, поспешил бы сюда, в свою квартиру.