Патрульный экипаж возник так кстати! Знают, когда приезжать! Взвыла сирена, «УАЗ» с опознавательными знаками городского УВД вывернул из-за угла, подкатил к месту происшествия. Распахнулись дверцы, выскочили двое в фуражках. Света фар и фонаря было достаточно, но включились еще и фонарики. Сирена захлебнулась и заглохла.

– Кто кричал? А ну, ни с места! – выкрикнул старший экипажа, бросаясь к одинокой фигуре в бежевом плаще. Пальцы нервно теребили застежку кобуры.

– Осади, сержант, не в том ты шустрый, – проворчал Кольцов, поднимая отрытое удостоверение. – Комитет государственной безопасности.

На зрение сержант не жаловался, тут же сбавил обороты. Еще один фонарь осветил одинокую женскую фигуру, стоящую в стороне. Ирина окаменела, машинально прижимая к груди сумочку.

– Что случилось, товарищ майор? Так орали, словно резали без наркоза. Мы на улице Революции стояли, сразу примчались…

«Докурили и примчались», – мысленно поправил Михаил. Милиция в этом городе, как и везде, была степенная и неторопливая.

– Кто напал, тот и орал, сержант, – парой фраз он описал создавшуюся ситуацию. – Ушли вон туда, – он показал подбородком. – Если не протянете резину, сможете догнать этих ночных мотыльков. Мобильность у них сегодня – так себе.

– Понял, товарищ майор… – Сержант вернулся к машине. Напарник прыгнул за руль. Заиграла красно-синими огоньками мигалка, «уазик» разрезал лужу и растворился во мраке.

Михаил проводил его глазами, покачал головой. Что-то ему подсказывало, что погоня закончится ничем – что было, в общем-то, в интересах обеих сторон. Мысленно выражаясь (опять испачкался), он подошел к Ирине, которая и не думала шевелиться.

– Да что за день такой… – передернула она плечами, выходя из оцепенения. – Просто убили, Михаил Андреевич, я оторваться не могла… Работники ножа и топора повстречались с рыцарем плаща и кинжала…

Михаил засмеялся. С этой женщиной было интересно. Даже под сильным впечатлением она ухитрялась шутить.

– Все в порядке, Ирина, вы под надежной защитой. Никогда не ходите в темные часы по малоосвещенной местности.

– Я и не хожу… – женщина перевела дыхание. – Не очень жестоко, Михаил Андреевич? Вы им все кости переломали…

– Жестко, Ирина Владимировна – не жестоко. Любишь кататься, люби и саночки возить. Главное, живы. И в следующий раз хорошо подумают, прежде чем выйти на скользкую дорожку. – Он подобрал валяющийся в траве нож, закинул подальше в кусты. – В путь, Ирина. Он у нас сегодня долог и тернист.

Остаток пути они проделали без приключений: мимо Кукольного театра, серой глыбы Дома культура Октябрьской революции, мимо старого городского театра «Красный факел», озаренного светом фонарей. Ирина опять разговорилась, но последние события не прошли даром – она часто озиралась, старалась не отдаляться от спутника. Двор за магазином «Орбита» погружался в темноту. В огромном доме горели только несколько окон – у ярых полуночников.

– Пришли, Михаил Андреевич, это мой подъезд… Спасибо, что довели, дорога действительно была долгая и трудная… Видите, окно горит на пятом этаже? Мама уложила Сашку, а сама меня ждет, книгу читает…

Она не хотела уходить.