|
И да, мы целовались. Но в самый волшебный миг, когда за спиной уже выросли крылья, а ноги отрывались от пола, счастье было безжалостно растоптано сестрой Павла – Лизой (кикиморой болотной!). «Не спорю, он в тебя втрескался по уши, – усмехнулась она чуть позже. – Но только ничего у вас не получится». Настроение было подпорчено, но я все же верила в хорошее, а не в плохое. «Он обещал, обещал, обещал…» – отстукивало сердце.
Лиза оказалась права. Утром ко мне пришла мать Павла и потребовала немедленно прекратить отношения с ее сыном. Кем я была в ее глазах? Самой обыкновенной деревенской девчонкой, не блещущей красотой, носившей старую одежду, малообразованной, простой. А еще Мария Александровна Акимова считала меня хитрой и ловкой пронырой, готовой на все, лишь бы пролезть в их семью и хорошо устроиться в Москве. Но в моей душе была лишь искренняя любовь… И больше ничего. «Ты для меня значишь очень, очень много. Но я должен… Должен поступить так, как просит она! У меня есть обязательства…» – вот что сказал Павел, когда мы встретились на развилке дорог и судьбы. Я видела в его глазах боль, но гордость и отчаяние развернули меня на сто восемьдесят градусов и подтолкнули к дому. Мы расставались на годы. Из города тетя Тома вернулась не одна, а в обществе статной черноволосой женщины по имени Карина Филипповна – моей настоящей тети. Она практически сразу увезла меня в Москву, насмешливо объяснив по дороге, какое положение занимают мои родственники. «Ланье – одна из самых известных фамилий, глупышка. Нашей семье принадлежит весь ювелирный мир. Принадлежит вместе с потрохами, прошлым, настоящим и будущим. Теперь ясно?» Карина Филипповна вела машину по шумным городским улицам, а я и не догадывалась о том, что ждет меня впереди. Вот так я оказалась в богатом доме моей бабушки – женщины властной и высокомерной, не склонной к иллюзиям и сомнениям, точно знающей, как кому жить, что можно делать, а что нельзя. Это она, Эдита Павловна, много лет назад отправила меня в деревню «на вечное заточение», «на радость» тете Томе, но потом передумала. Я слишком походила на мать, а не на отца, и бабушке было трудно простить мне постоянное напоминание о той, что посмела полюбить другого человека и попросила развод. Развод… О, такое не должно происходить в семье Ланье! Особенно если оставить собираются сына Эдиты Павловны… Но годы шли, и тяжесть совершенной несправедливости не давала бабушке покоя, к тому же срочно требовалась наследница, способная со временем принять на себя ответственность за Ювелирный дом Ланье. Родственников я не помнила, и пришлось с ними знакомиться. Еще одна тетя – Нина Филипповна, дядя – Семен Германович Чердынцев и двоюродная сестра – Валерия. Очень разные люди. В честь моего возвращения бабушка устроила званый ужин, который, наверное, правильнее назвать светским приемом. Я надела красивое платье, туфли и ожерелье, найденное под подушкой, чем шокировала всех, кого только можно. Оказалось, это не дешевая безделушка, а украшение, ранее принадлежавшее Екатерине Второй и впоследствии, спустя много лет, ставшее символом Ювелирного дома Ланье. Символом, исчезнувшим давным-давно. Кто же подарил мне его на тринадцатилетие? Разгадка ждала своего часа. В конце августа меня отправили в частную школу, где я провела три интересных, счастливых и спокойных года. Эдита Павловна навещала меня редко, но это не мешало ей внимательно следить за моими оценками и планировать мою жизнь. Временами она посылала пакет гостинцев со своими служащими – то одним, то другим. Чаще всего приезжал Тим. Высокий, независимый, красивый, он сводил с ума моих одноклассниц – они считали нас парой и не верили моим заверениям, что отношения у нас приятельские, не более того. Когда я вернулась в дом Эдиты Павловны, Тим признался, что я ему нравлюсь, но в моей душе по-прежнему жила любовь к Павлу. |
