Восторженность была его яркой особенностью. Он мог сделать слона не только из мухи, но даже из комара. Я знал, что, если позвонить Парамонову, он растрезвонит об этом звонке на всю школу.

- Парамонов, - произнес я в трубку чуть приглушенным, таинственным голосом.

- Привет тебе прямо со старой дачи!

- Вы еще там?

- А где же нам быть?

- Потрясающе! С Нинель Федоровной?

- Нет, абсолютно одни.

- Просто не верится!

- Приезжай посмотри!..

- Одни в целой даче?

- Да. Она полностью в нашем распоряжении.

- Потрясающе!

- Мы вернемся глубокой ночью.

- Не может быть…

- Позвони ко мне домой и проверь у родителей. Или к Покойнику. Уж родители не соврут!

- Почему же так поздно?

- Мы сидели в подвале.

- Долго?

- Четыре с половиной часа. А может быть, больше.

- Потрясающе! А что вы там делали?

- Раскрывали страшную тайну.

- И раскрыли?

- Да, мы раскрыли. Тайну скелета!

- Кого?

- Скелета, скелета… Не удивляйся!

- Настоящий скелет?

- А ты думал - игрушечный?

- Чей?

- Трудно сказать с абсолютной точностью. Мы не были с ним знакомы…

- Вы в той самой даче? Которая описана в повести? Ну, в той, в которой исчез человек!

- Мы тоже могли исчезнуть. Но мы боролись!

- Их было много?

- Один человек.

- Всего один? А вас целый литературный кружок!

- Если бы ты видел его, ты бы понял… Но мы победили. Теперь он наказан и находится в заточении. Мы посадили его в подвал!

Потом мы стали звонить другим своим одноклассникам.

- Слушайте старую дачу! - говорил я. Или так: - На проводе - старая дача!

Мы вернемся глубокой ночью… Нам завидовали и поэтому сомневались:

- Наверное, сидите дома?

- Можете проверить у наших родителей. Уж родители не соврут!

Чтобы Наташа не сочла меня в чем-то нескромным, я говорил: «Мы боролись…

Мы разгадали… Мы посадили в подвал…» Хотя на самом деле боролся с Племянником я один, и я один загнал его в подземелье. «Пусть для своих одноклассников я буду пока безымянным героем, зато для Наташи навсегда останусь скромным и чистым!» Эта мысль меня утешала.

- Разве нам не пора на станцию? - спросил Покойник.

- Пора, мой друг, пора! - со вздохом ответил я; мы еще не успели обзвонить всех: в нашем классе училось сорок два человека.

Время у нас было, но сомнения меня подгоняли: «А если я снова что-нибудь перепутал? А если электричка придет раньше, чем полагается?..» - Бежим! - сказал я. Ходить мы в тот день вообще разучились.

- Но сначала надо выпустить из подвала Племянника, - сказала Наташа.

- Зачем его выпускать?

- Чтобы он там не умер.

- О, как ты добра! - воскликнул я и прижал руки к груди.

- Пусть сидит «за решеткой, в темнице сырой», - сказал Покойник. - Разве он не заслужил наказания?

- По-моему, он свое отсидел, - сказала Наташа. И взглянула на часики.

- Мы видели гораздо больше, - возразил я. - Хотя ни в чем не были виноваты.

Почему же он должен сидеть меньше, чем мы?

Мне не хотелось ей возражать. Выполнять любое ее желание - вот что было моей мечтой! «Но как же нам его выпустить? Каким способом? - молча рассуждал я. - Пожалуй, освободить его из подвала еще трудней, чем загнать туда!» Мы вышли из комнаты и стояли возле лестницы: она вела прямо к железной двери, которая вела прямо в подвал.