|
— Лысый! — шепотом позвал он. — Лысый, проснись! Это я! — Каша? — Бомж протянул руку и едва не угодил бойцу в глаз. — Долго будешь жить. Зона тебя не видит, и я не вижу. — Потому что ночь. Лысый, у тебя есть еще сигареты? А? Ну, сигареты, помнишь, ты мне дал пачку? Бомж молчал, видимо, ничего не понимая. — Давай я сам посмотрю, ладно? Только тихо! Каша принялся шарить по карманам бомжа и, конечно, сразу наткнулся на клочок ткани. Вспомнились разорванные на части тела, безглазая тварь в подвале, кровь… — Чего ты все таскаешь эту дрянь? — Привет от Зоны, — туманно отозвался Лысый и тут же пояснил: Червю. Зона его видит. Платье красное — это к крови. А голубое — к небу. Отпустит Зона душу Червя, не съест. Счастливый! — Тише…. Сигарет Каша не нашел, но слова бомжа заставили его задержаться. Что-то в них было жуткое. — Ты с Зоной говоришь, что ли? — немного стесняясь, спросил он. В конце концов, никто не слышит. — Откуда знаешь — про приветы, про меня? — Знаю, — уверенно ответил Лысый. — Все можно знать после того, как Зона в голове у тебя лишнее сожжет. Завтра она заберет Червя. Многих заберет, но привет только ему… Голубое платье — небо, красное — кровь… — А на меня в подвале еще одна напала. Она была в черном. — Это, значит, тебе привет. — И… Что это значит? — У Каши враз пересохло в горле. — Черное платье — это что? Кто они вообще такие, эти безглазые? — Я их застал живыми. Группировка называлась… — Бомж застонал. — Называлась… Не помню… Нет, не помню… Жак помнил. Зона им глаза вырвала, потому что видели, что не положено видеть. А потом отпустила, только заставила приветы передать. Браслет… — Черное платье, — напомнил Каша. — Это что? — Зовет тебя. Паля все понял, он же берет тебя с собой. — Куда зовет Зона?! — Прочь отсюда. Здесь все умрут понемногу. Душа Червя вырвется, а остальные здесь останутся… На лестнице послышались шаги, и Каша метнулся к выходу. — Эй, пулеметы! Восточным поводи ближе к шоссе, пощупай! Какая-то там банда шумная. На мысках Каша взбежал наверх и уже оттуда откликнулся: — Сейчас сделаем! С третьего этажа было видно, что скоро рассветет: за далеким стадионом будто молочный туман разливался. Каша прислушался, определил примерное направление и длинной очередью разрезал ночь вдоль шоссе. Снова крики, рычание, вой. — Хорошо! — , крикнул Хорс. — Хватит, сильно не зли их. — Они разойдутся к утру, твари-то? — А кто их знает? По настроению. — Дай сигаретку, Хорс! — отважился попросить Каша. |
