— Нет, нет! Пойдемте! — воскликнула мисс Дэзи Миллер.

— А вдруг вашей матушке не понравится наша совместная прогулка?

Мисс Миллер без улыбки посмотрела ему в лицо.

— Дело не во мне, дело в вас, то есть в ней самой. Ну, я не знаю, как сказать! Просто мама недолюбливает моих знакомых — мужчин. Она очень застенчивая. Каждый раз, как я представляю ей какого-нибудь молодого человека, поднимается такое волнение! А я все-таки знакомлю ее с ними, почти со всеми. По-моему, — добавила девушка ровным, однотонным голосом, — по-моему, так и нужно делать.

— Но чтобы представить меня, — сказал Уинтерборн, — вам следует знать мое имя. — И он провозгласил его.

— О! Я всего и не выговорю, — смеясь, воскликнула его собеседница. В эту минуту они поравнялись с миссис Миллер. Но, увидев их, она отошла к парапету, облокотилась на него, повернувшись к ним спиной, и уставилась на озеро. — Мама! — весьма решительным тоном окликнула ее девушка. Почтенная дама оглянулась. — Мистер Уинтерборн, — сказала мисс Дэзи Миллер — сказала просто, без всяких церемоний. Может быть, она и была «вульгарна», как утверждала миссис Костелло, но разве не поразительно, подумал Уинтерборн, что вульгарность сочетается в ней с таким редким чувством такта?

Мать мисс Дэзи была маленькая, хрупкая женщина с блуждающим взглядом, крохотным носиком и большим лбом, прикрытым жиденькими, мелко завитыми волосами. Так же как и дочь, миссис Миллер была одета с большим вкусом, в ушах у нее поблескивали крупные бриллианты. Насколько Уинтерборн мог заметить, она не ответила на его поклон, даже не взглянула на него. Дэзи стояла рядом с матерью, оправляя на ней шаль.

— Что ты здесь слоняешься? — спросила эта юная особа, однако в голосе ее не было и признака той резкости, которой обычно требует такой выбор слов.

— Да так просто, — ответила ее мать и снова повернулась к озеру.

— Вот уж не думала, что тебе захочется надеть эту шаль! — воскликнула Дэзи.

— Однако надела, — с легким смешком ответила ей мать.

— Ну что, Рэндолф спит? — спросила девушка.

— Нет, мне так и не удалось его уложить, — тихо проговорила миссис Миллер. — Ему захотелось поболтать с лакеем. Он очень любит болтать с этим лакеем.

— А я только что рассказывала про Рэндолфа мистеру Уинтерборну, — продолжала девушка таким тоном, как будто его имя было привычно ей с давних пор.

— Да, да, как же! — подтвердил Уинтерборн. — Я уже имел удовольствие познакомиться с вашим сыном.

Матушка Рэндолфа безмолвствовала, все ее внимание было сосредоточено на озере. Потом, после долгой паузы, она сказала:

— Просто не понимаю, как он жив до сих пор!

— В Дувре еще не то было, — сказала Дэзи Миллер.

— А что случилось в Дувре? — спросил Уинтерборн.

— В Дувре Рэндолф вообще не пожелал спать. По-моему, он просидел всю ночь напролет в гостиной. В двенадцать часов в постели его еще не было. Я прекрасно это помню.

— Он и в половине первого еще не спал, — кротким голосом сообщила миссис Миллер.

— А днем он много спит? — поинтересовался Уинтерборн.

— По-моему, нет, — ответила Дэзи.

— Хоть бы днем спал! — сказала ее мать. — Да вот не спится ему.

— Он мне ужасно надоел, — продолжала Дэзи.

Наступило молчание.

— Вот уж не ожидала от тебя, Дэзи Миллер, — сказала наконец почтенная дама, — что ты будешь осуждать родного брата.