Все черты ее лица, некрупные и правильные, были полностью подчинены ее глазам. Заметен был только рот: красные, соблазнительные губы разительно отличались от тех прежних бледных, дрожащих губ, которые боялись говорить о любви.

Ее уложенные в корону волосы блестели мягкими, скрытыми отсветами, вызванными к жизни щеткой Мари. Гордая, красивой формы голова была высоко поднята на округлой молодой шее с достоинством и уверенностью, какие давала ей пока еще нетвердая убежденность в собственной красоте.

И теперь Корнелия впервые поняла, почему все платья, купленные в Лондоне, были ей так не к лицу. От яркого пламени кружев ее кожа казалась белой и красивой. Словно прочитав ее мысли, Рене сказала:

— Вы всегда должны носить только яркие, чистые цвета или черное. У вас, как это ни удивительно, кожа испанки — она чудесного цвета и текстуры магнолии, которым мы все завидуем. Однако белый, бежевый и все другие пастельные оттенки лишают ее чистоты и придают ей землистость.

— Я буду это помнить, — отозвалась Корнелия.

— А теперь, Мари, — улыбнулась Рене, — шляпу с плюмажем и мою накидку из черной лисы.

— Шляпу? — удивленно спросила Корнелия.

— Вы увидите, что в «Максиме» все будут в шляпах, — ответила Рене. — В Париже это часть вечернего туалета. Только англичанки оставляют вечером свои безобразные прически ничем не украшенными.

Шляпа из черного бархата с пышными перьями под цвет платья и длинные бриллиантовые серьги, свисавшие из-под полей и сверкавшие, когда на них падал свет, определенно шли ей. Мари подала Корнелии накидку из меха черной лисы, Рене надела шляпку с изумрудно-зеленой эгреткой, и они были готовы.

— Одну минуту, — сказала Рене, когда Корнелия в нетерпении повернулась к двери. — Вам важно помнить вот что: каждый видит то, что ожидает увидеть. Ваш муж не ожидает увидеть вас, поэтому он ни на секунду не подумает, что это сияющее, прекрасное создание, которое я привела с собой как свою гостью, — вы. Я говорю вам это потому, что если он подойдет и заговорит с нами, то вам надо будет высоко держать голову, смотреть ему в глаза и не бояться. Вы очень хорошо говорите по-французски, поэтому пускай у вас будет французский акцент — для вас это не трудно.

— Я постараюсь, — сказала Корнелия. — Вы на самом деле думаете, что он может заговорить с нами?

Мысль об этом повергла ее в ужас.

— Я много лет знаю вашего мужа. Если он будет у «Максима», то обязательно подойдет поговорить со мной. У вас достанет смелости смотреть ему в лицо?

Корнелия глубоко вздохнула:

— Я буду делать все, что вы скажете, мадам. Вы правы — он меня не узнает.

— Когда вы играете роль, то важно мысленно перевоплотиться в изображаемый персонаж. Вот почему с этой минуты Корнелия, герцогиня Рочемптон, перестает существовать. Вы — моя подруга. Я дам вам имя и всегда буду обращаться к вам по этому имени. Минуточку… — Рене задумалась. — Вы так элегантны, так желанны… — продолжала она. — Пусть это и станет вашим именем — Дезире! Идеальное имя, дитя мое, для вашего второго «я». Вы — желанная, такая женщина, какую все мужчины захотят узнать и полюбить.

— Я постараюсь оправдать свое имя, — почтительно сказала Корнелия. — Благодарю вас, мадам!

Спасибо, Мари! Я не думала, что со мной может произойти нечто подобное.

— Вот и отлично, — сказала Рене.