|
- Как она смеет показываться мне! - стонала она, запершись в своей комнате. Она оставила ее только после отъезда графа Асси; озера она избегала: оно было осквернено и потеряно для нее. Она пыталась мысленно следовать за полетом бабочки по тихой поверхности и представлять себе, как погружалась в зеркальную глубину синева неба, - в это мгновение в нее шлепалось что-то грубое, красновато-белое: изрезано было голубое зеркало, и прочь улетал мотылек. *** Она тосковала в тиши и оставалась стойкой в течение полугода. Затем она успокоилась, милые места ее детской жизни тревожили ее еще только во сне. Однажды ночью у ее постели очутился Пьерлуиджи Асси со своей возлюбленной. Дама сделала плутовскую гримаску, черная мушка упорхнула в белую ямочку. Он с грациозным поклоном приглашал Виоланту пойти с ними. Она проснулась: рядом с белым лунным светом ложились голубые тени, в соседней комнате постель гувернантки была пуста. Она с улыбкой заснула опять. На следующий день в ее комнату вошел мужчина. - Папа? Она была почти испугана, она ждала его только через несколько месяцев. - Это не папа, милая Виоланта, это ваш дядя. - А папа? - С папою, к сожалению, случилось несчастье, - о, пустяки. Она смотрела на него с ожиданием, без страха. - Он послал меня к вам. Он уже давно просил меня заняться вами, в случае, если он больше не будет в состоянии сделать это сам. - Не в состоянии больше? - переспросила она печально, без волнения. - Он... скончался? - ...умер. Она опустила голову, думая о последней безрадостной встрече. Она не выказала горя. Герцог поцеловал ей руку, успокаивал и в то же время разглядывал ее. Она была стройна, члены ее были тонки и гибки, у нее были тяжелые черные волосы юга, где вырос ее род, и голубовато-серые, как северное море ее предка, глаза. Старый знаток размышлял: "Она - настоящая Асси. В ней есть холодная сила, которая была у нас, и остатки того сицилийского огня, который также был у нас". Несмотря на свой преклонный возраст, он был еще очень хорошим ездоком, но старался скрывать это, катаясь с неопытной молодой девушкой. Они мчались вдоль берега, по жесткому песку и по воде. Раковины и куски морских звезд разлетались под копытами. - Я сделался веселым малым, - вздыхал про себя герцог. - Но нельзя же отстать от нее. Если бы я дал волю своему искусству, я заставил бы малютку смотреть на меня снизу вверх. А к этому она, как мне кажется, не склонна от рождения. Только однажды, когда ее шляпу снесло в море, и Виоланта скомандовала: "В воду", он воспротивился. - Насморк... в мои годы... Она вскочила в воду, скорчившись на спине плававшего коня, как обезьянка. Вернувшись, она показала свой мокрый шлейф. - Вот и все. Почему вы не могли сделать этого? - Потому что мне далеко до вас, милая малютка. Она счастливо засмеялась. Он терпеливо ждал, пока ему не показалось, что жизнь вдвоем превратилась для нее в привычку. Тогда он сказал: - Знаете, я здесь уже пять недель. Я должен опять навестить своих друзей. - Где же это? - В Париже, в Вене, везде. - А! - Вам жаль, Виоланта? - Ну. |
