Прежде чем Ругайя Бегум успела ответить, заговорила Иодх Баи.

— Нет, мой добрый господин, нет. Приглядись к Ясаман. Салима права — у нее груди созревшей женщины. Она готова для брака.

— Настало время, чтобы поговорить о муже для Ясаман.

Ругайя Бегум решила использовать прекрасную возможность, чтобы начать разговор.

— На будущий год девушка достигнет брачного возраста, и нужно как можно скорее все решить. — Она бросила на подругу Иодх Баи благодарный взгляд.

— Думаю, ты права, дорогая Ругайя, — согласился Акбар, — но давай поговорим об этом позже.

— Как будет угодно господину, — подчинилась женщина, понимая, что он откладывает разговор, не желая начинать его при других супругах, которые внезапно притихли, заслышав, что говорит их общий муж своей первой жене.

Наступило время вечерней трапезы, и Ругайя Бегум незаметно кивнула слугам. Те под строгим надзором Адали вышли на террасу, предлагая гостям фрукты и сладости. Зная, что старшие жены особенно любят рахат-лукум, Ясаман приказала подать его на террасу. Чая было два сорта терпкий черный ассамский и утонченный зеленый китайский с легким ароматом абрикосов. Еда составляла важную часть жизни в гареме, и жены Акбара наслаждались ею, как все другие женщины. За ширмой негромко играли музыканты, молодая танцовщица развлекала дам. Сухой старик завораживал змею в корзине, и все присутствующие с интересом следили за ним. Огромная светлая луна заливала окрестности. Поднялся ветерок, Ругайя Бегум окликнула Адали и приказала принести воздушных змеев. Акбару нравилось, как они парили в воздухе, а ветер этим вечером был как раз подходящим для изящных бумажных игрушек.

— Я хочу тигра — закричала Ясаман.

— Но я тоже его хочу, — подзадоривал девушку отец.

— Это мой день рождения, папа. И я могу сегодня брать все, что мне хочется. А мне хочется воздушного змея — тигра.

— Вынужден уступить тебе, дочь, — любезно согласился правитель.

— Тогда вместо тигра я возьму слона — Арам-Бану, иди повеселись с нами — окликнула Ясаман сестру. — Вот тебе павлин.

В восторге, что ее принимают в игру, Арам-Бану вскочила и схватила серебряную нить, прикрепленную к змею, который Адали уже запустил для нее. Ясаман стояла рядом с сестрой и учила ее искусству управления, чтобы змей этой женщины с умом ребенка не разбился о землю. Быть может, Арам-Бану была не так сообразительна, как другие в ее возрасте, зато обладала характером настоящих Моголов, особенно когда была расстроена или когда ей перечили.

— Когда-нибудь Ясаман станет хорошей матерью, — заметила Ругайя Бегум, довольная добротой дочери.

— По-другому и не может быть, ведь она видит перед собой самый лучший пример, дорогая подруга, — отозвалась Иодх Баи.

— Не я, так ты бы воспитала ее, — резонно возразила Ругайя.

— Но не так хорошо, как ты, — не соглашалась Иодх Баи. — Посмотри на моего сына, дорогая.

— Придет время, и он станет замечательным правителем, — не отступала Ругайя. — Просто он нетерпелив.

— И упрям, и слишком горд, — добавила Иодх Баи. — Он мой ребенок. Я люблю его, и мне хочется верить, что он — совершенство, даже если я и знаю людей гораздо лучших, чем он.

— Например, его отца, — усмехнулась Ругайя, — или мою любимую дочь Ясаман.

— Ты слишком снисходительна к Салиму. И все же из всех женщин из дома его отца ты одна не молила за него и никогда не была им очарована, — заметила Иодх Баи.

— Не была, — согласилась подруга.