— Милостивый господин. — Юзеф-хан преклонил колени и коснулся головой пола перед ступнями Акбара.

Ямал-хан в упор посмотрел на правителя, прежде чем последовать примеру отца. И ничего не сказал.

"Гордый, — подумал про себя Акбар, — гордый». Хоть он и дал согласие, но видно, что не рад. Это было забавным. Любой другой молодой принц лез бы из кожи вон, чтобы стать зятем Могола. Надо выяснить, почему он так сдержан, решил про себя Акбар.

— Встаньте, — сказал он гостям. — Присядем и поговорим. Трое мужчин устроились вокруг стола, на который слуги поставили блюдо с фруктами и чашки с зеленым китайским чаем, в котором плавали кусочки персика. Слуги удалились.

— Представь мне как следует сына, — обратился к военачальнику Акбар.

Тот подчинился.

Ямал-хан приветствовал господина вежливо, но сдержанно. Не склонный ходить вокруг да около, Могол начал разговор:

— Отец сказал, что ты дал согласие на брак, но я чувствую, у тебя есть сомнения. Скажи, что тебя беспокоит, и я откровенно отвечу на все твои вопросы и постараюсь рассеять страхи. Вы будете с Ясаман хорошей парой, и ваш союз принесет пользу Кашмиру.

— Все это так, господин. — Голос Ямал-хана звучал музыкально, мелодично. — Но вы правы: у меня есть сомнения.

— Это сомнения здорового мужчины по поводу обзаведения женой, Ямал-хан9 — спросил правитель, и его темные глаза блеснули — Наверное, вы правы, господин, — рассмеялся принц. — Если уж говорить начистоту, я не чувствую, что готов стать мужем.

— Ни один мужчина не готов им стать, — в ответ усмехнулся правитель. — Что еще тебя беспокоит?

— Ничего особенного, но я хотел бы больше знать о принцессе. Я слышал, ее вырастила госпожа Ругайя Бегум, но не она родила Ясаман. Кто же мать девочки, и почему она не воспитала ребенка?

— Мать Ясаман была англичанкой из богатой и знатной семьи. — Акбар глубоко вздохнул и продолжал рассказ. Он говорил спокойно, но печаль сквозила в его темных глазах. — С тех пор как у меня отняли Кандру, дня не проходит, чтобы я не думал о ней. Я любил ее, и любовь к ней никогда не угаснет, хотя судьба нас разлучила. — Акбар помолчал и, взглянув на принца, спросил:

— Что еще ты хочешь знать?

Юзеф-хан послал сыну умоляющий взгляд. Он был явно не в своей тарелке оттого, что ему позволили заглянуть в сокровенные глубины души господина. «Перестань!» — говорил взгляд. Но Ямал-хан продолжал допрос:

— Какую религию исповедует принцесса?

— Как и меня, ее учили основам всех известных религий, — ответил Акбар. — Она берет из каждой то, что считает ценным. У этой веры нет имени, если только не называть ее терпимостью. Наукам ее учит отец Куплен Батлер и останется с ней, пока ее это устраивает.

Ямал-хан кивнул.

— А каким наукам ее учат? — снова спросил он.

— Прежде всего языкам. Она говорит на арабском, хинди, на кашмирском диалекте, знает язык матери — английский. Священник учил ее португальскому и французскому, языкам Западной Европы, и латинскому, на котором говорят только в церкви. Ему интересно ее обучать. На этих языках она читает и пишет, знает математику и астрономию, играет на нескольких инструментах и прекрасно танцует, — правитель улыбнулся. — Ясаман хоть и молода, но необычайно разговорчива — с ней не соскучишься.

— Сын, — Юзеф-хан наконец обрел голос, — думаю, ты задал нашему повелителю Акбару более чем достаточно вопросов.