— А вот и нет! — раздался вдруг страстный шепот Раисы, которая от пришедшей ей в голову идеи даже позабыла о всех печалях. — Вы что, так ничего и не поняли, что происходит?!

Против обыкновения все почему-то повернулись к ней.

— Что происходит? — переспросила Санька.

— Это он, герой Геростен! — Рая показала пальцем наверх, туда, где за холмом находился разоренный склеп. — Это он подгадил нам! Ведь сказано же в легенде, что он проклял город за то, что все местные чуваки жили не по понятиям! А мы его могилу распотрошили! Что он подумал!?

Над головой Раисы просто разразилась буря. Каждый считал своим долгом высказать ей все, что думает и о ее глупости, и о ее кликушестве.

Но тут Санька, весьма активно участвующая в этом процессе, посмотрела на Вадика и невольно замолчала. Он стоял, скрестив руки на груди, с усмешкой глядя на происходящее. Вслед за ней замолкли и все остальные.

— Раиса говорит мудро, — произнес он спокойно. — Ни один грех не остается безнаказанным. Мы — гробокопатели, поэтому Господь послал нам наказание. Вы еще не поняли: мы одни на этом острове, до людей — километров тридцать морем, если не больше… А Пал Палычевский катер никто водить не умеет.

— За нами кто-нибудь приплывет! — порывисто проговорила Санька, невольно пугаясь его зловещего тона.

Но Вадик лишь покачал головой.

— Никто за нами не приплывет. Мы грешны, и мы должны искупить свой грех.

— А я не копала ваш могильник! — поспешно заявила она. — Я копала только помойку! А Аленка с Данилкой вообще ничего не копали… И Каша, между прочим, тоже!

— Хватит чушь всякую пороть! — тонко выкрикнул Мухин. — Это… э-э… антинаучно!

— Зато правильно! — перебил его Сальери. — А прикольно было бы тут подохнуть: остров, водичка морская и куча ненормальных придурков…

Вадик поднял руку, призывая всех к тишине.

— Нам надо отнести назад сокровища, — сказал он весомо. — Лучше поздно, чем никогда… Кто за то, чтобы вернуть клад Геростену?

Одна за другой ладони поднимались вверх. Только Андрюшка и Мухин остались сидеть, как сидели.

— Я не допущу! — чуть не плача, прошептал аспирант. — Это мой клад! Я его нашел… Он… э-э… принадлежит науке… Его нельзя опять зарывать в землю! Подумайте сами, во всем мире археологи разрывают останки и… э-э… ничего…

— Во всем мире известно, что мертвецов лучше не трогать! — решительно перебил его Серега. — А ты, Андрюх, чего не за нас?

Андрюшка пожал плечами.

— Так ведь что угодно можно с этим кладом делать — Пал Палыча-то уже не воскресишь! Лучше его на какую-нибудь пользу употребить.

— В любом случае большинство за то, чтобы вернуть сокровища на место, — сказал Вадик, — так что, Толь, давай развесим по костям все, как было.

На Мухина было жалко смотреть. Он весь как-то позеленел, съежился и обмяк.

— Хорошо, — произнес он скорбным голосом, — я подчиняюсь мнению… э-э… коллектива… Но вы бы знали, какое это надругательство над наукой!

— Давай, давай, ученый! — подбодрил его напутственным словом Сальери.

Ссутулясь в два раза больше, чем обычно, Мухин потащился к белевшей в отдалении лаборатории.

— Ох, поверить не могу! — вновь схватилась за щеки Аська. — Только глаза закрою, а он — как живой!

— Ась, перестань, и так на сердце тошно! — стукнула по столу Алена.