— Знаю, — прервал ее я. — Я и сам так думаю.

— Кроме того, — казалось, она меня не слышала, — ты просто старался быть добрым ко мне, разве не так?

— Руфь, — сказал я.

— Все в порядке, Карл. Спасибо за все. Теперь можешь уходить.

Разумеется, я не ушел. После этого я не мог уйти. Я лег рядом с ней, повернул ее лицом к себе и держал так, пока она пыталась вырваться. Потом она перестала вырываться и сжала меня со всей силой.

— Не уходи, Карл! Обещай, что не уйдешь! У меня никогда никого не было, и, если ты уйдешь, я…

— Я не уйду, — сказал я. — Во всяком случае, не очень скоро. Я собираюсь здесь остаться, Руфь.

— Значит, ты… — Она шептала и дрожала, прижавшись ко мне щекой. — Скажи, я тебе… нравлюсь?

— Послушай, — ответил я. — Я не думаю, что…

— Пожалуйста, Карл! Пожалуйста! — умоляла она, и ее тело тихо скользнуло под меня. Был только один способ доказать ей, что все в порядке.

Все было в порядке. И даже гораздо больше этого. Я не смотрел на ее маленькую детскую ножку, так что все вышло как нельзя лучше.

Мы вместе поднялись в ванную. Потом я вышел из дома и направился в пекарню.

Это было длинное одноэтажное здание из гладкого кирпича, протянувшееся на целый квартал к деловым районам города. Я миновал офисы и подошел к двум парням, которые грузили хлеб в машину.

— Мистер Кендэлл? — Одни из них мотнул головой на боковую дверь. — Наверное, он в цеху. Идите прямо, пока его не встретите.

Я вошел в здание. Внутри тянулся длинный коридор, заставленный стеллажами с хлебом и кончавшийся большим залом, где работало с полсотни человек. Одни из них бросали длинные пласты хлеба на вбитые в стену крюки, тянули их назад и набрасывали снова. Другие снимали тесто с крюков и раскладывали его на длинных деревянных столах.

Часть комнаты занимал ряд кирпичных печей, и работавшие перед ними парни были голыми по пояс. Они открывали печные дверцы и совали внутрь что-то вроде широкой лопаты. Их руки мелькали взад и вперед со скоростью шестьдесят раз в секунду — так мне, по крайней мере, показалось. Я смотрел на них, думая, что такая работа вряд ли пришлась бы мне по вкусу, когда сзади подошел мистер Кендэлл.

— Что скажете? — спросил он, тронув меня за руку. — Нравится вам это местечко, мистер Бигелоу?

— Место что надо, — ответил я.

— Нельзя сказать, чтобы очень современное, — заметил он. — Я хочу сказать, что в смысле технологии мы отстаем от пекарен крупных городов. Но при такой дешевой рабочей силе нет смысла покупать новое оборудование.

Я кивнул:

— Я пришел, чтобы поговорить насчет Руфи, мистер Кендэлл. По дороге домой с ней произошел несчастный случай.

— Несчастный случай? С ней все в порядке?

— Более или менее. У нее сломался костыль, и она ушиблась.

— Бедняжка! Вы не очень торопитесь? Тогда перейдем в другое место, здесь слишком шумно.

Я прошел вместе с ним через зал, стараясь не отставать от суетливо-любезного старикашки в белой робе и белом колпаке.

Мы вошли в другую комнату, примерно в три раза меньше первой, и он закрыл за собой дверь. Взгромоздившись на стол, он пригласил меня присесть рядом.

— Здесь совсем чисто, мистер Бигелоу. Мы не держим в этой комнате муку, только отдельные ингредиенты.