В сердце Мэй закралась тревога.

— А ему сколько лет?

— Он старше тебя, но это неважно. Главное, у него есть деньги, и он готов взять тебя без приданого, — сказала тетка.

Она заставила ворчавшую Лин-Лин отправиться на рынок за продуктами, а потом приготовить жареную курицу с имбирем и красным гаоляном, трепангов и вареные яйца. Цзин принес рисовой водки, а Ши накрыла столик цветной бумагой и воскурила в комнате благовония.

В разгар подготовки к приему важного гостя Тао прокралась в комнату Мэй и заявила:

— Я видела этого «жениха»: он похож на старую обезьяну! Он уже приходил, когда ты была в мастерской. Тогда я не догадалась, кто это и что ему нужно, а теперь понимаю. Не выходи за него, Мэй!

Печально улыбнувшись, Мэй нежно коснулась волос младшей сестры.

Десятилетняя Тао была очень хорошенькой: нежное, будто фарфоровое, лицо, изящная фигурка, маленькие ручки. Было видно, что она станет редкой красавицей. Мэй, которая зачастую отказывала себе даже в самом необходимом, наряжала ее как картинку.

— Едет, едет! — закричала Ши, и Тао выскользнула за дверь.

Невеста ждала в своей каморке. Она пребывала в смятенных чувствах. Несмотря ни на что, Мэй хотелось верить, что тетка не просто хочет избавиться от нее. Возможно, и Ши, и Цзин искренне желают ей добра. Просто они неспособны понять, что девушке могут быть присущи особые переживания, интересы, и мечты. Они рассматривали брак как чисто деловое предприятие, а с этой точки зрения старик Лю Фэнь был куда лучшим женихом, чем какой-нибудь юноша из большой и небогатой семьи. Им не приходило в голову, что Мэй может размышлять о мужской красоте или мечтать о любви.

Она вышла к гостю, скромно потупив глаза и переступая мелкими, «лотосовыми» шажками, как ходили настоящие «бинтованные» красавицы.

На почетном месте сидел маленький, суетливый человечек со сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Увидев Мэй, он обнажил в улыбке желтые зубы. Его голый череп поблескивал в ярком свете ламп.

Он протянул ей красивую плетеную корзину в форме лодочки, полную пышных пионов, символа разгара и буйства весны. Мэй с поклоном приняла подарок и, повинуясь знаку Ши, села рядом с ней.

Цзин разлил чай и первую чашку подал гостю. Мэй взглянула на обтянутые сухой и сморщенной кожей пальцы Лю Фэня и ее затошнило. Она должна позволить этим рукам коснуться ее тела?!

Новый наряд стеснял Мэй, она ощущала себя непривычно и неуютно с обсыпанным рисовой пудрой лицом и ярко накрашенными губами. Она молчала, когда Цзин и Лю Фэнь заговорили о том, что надо пригласить гадателя и выбрать день свадьбы: ей не верилось, что они говорят о ней.

Она подумала о матери. Когда Ин-эр умерла, полный сердечной теплоты и волшебной простоты мир перестал существовать, в нем больше не было места тайным желаниям и искренним чувствам.

Знала ли мать, на что она ее обрекла?! Когда Лю Фэнь ушел, девушка спустила вниз, в кухню, где Лин-Лин мыла посуду.

— Я не выйду за него.

Мэй казалось, что эти слова произнесла не она, а некий спокойный голос, звучавший из глубины ее сознания.

Лин-Лин обернулась, и Мэй увидела морщинки в углах ее глаз, глубокие складки вокруг рта, ощутила все ее невысказанные печали и неразделенные испытания.

— Ты не можешь решать это сама.

— Почему? У меня нет родителей. Что касается Цзина и Ши, эти люди ничего для меня не сделали. Я только работала на них.

— Если ты откажешься от этого брака, Ши взбесится и выгонит вон и тебя, и Тао.