— Я ненадолго выйду, — сказала она.

— Куда ты?

— Хочу купить кнут, — ответила она.

Он остановился посреди комнаты с выражением полного недоумения на лице.

— Мы еще потеряем друг друга в этой мгле, — заметил Брент. — Зачем понадобился этот кнут? — удивился он.

— Для душевного покоя, — безмятежно ответила Байрони. — Как ты себя чувствуешь?

— Пока еще не совсем хорошо. Что за душевный покой?

— Мистер Хоббс говорил, что это очень эффективное средство, впрочем, бесполезное для меринов.

Оно годится только для.., жеребцов.

— Понятно, — сказал он, начиная понимать, в чем дело. — Я думал, ты вообще против всякого насилия.

— Верно. — Байрони пожала плечами. — Однако приходится приспосабливаться к действительности.

— Туман слишком густой, — внезапно сказал Брент и повернул лошадь обратно. — Уедем отсюда. — Ветер стал жестче и уже поднимал в воздух прибрежный песок.

— Как хочешь, — непринужденно согласилась Байрони.

— Байрони, — проговорил он, пристально рассматривая ее, — мне не очень нравится твой тон.

— Предлагаю, прежде чем бежать за кобылой, разберись со своей лошадью.

Она смеялась над ним! Бренту это не понравилось, совсем не понравилось. Он раздельно произнес:

— Я оседлаю кобылу, любимая. Без всякой уздечки, разумеется, достаточно несколько раз ущипнуть ее за шею.

Байрони весело расхохоталась, а Брент скрипнул зубами.

— И разумеется, она не сбросит тебя? А если кобыла позволит объездить себя, ты, возможно, накажешь ее — спешишься?

Брент почувствовал такое вожделение, что у него заломило в паху.

— Нет, — возразил он, уставившись на дорогу между ушей лошади, — я больше с нее не слезу.

Ущипнув ее за шею, я буду гнать ее до тех пор, пока она не задрожит и не покроется потом, пока не признает, что я ее хозяин.

— Желаю удачи, — живо сказала Байрони, — с кобылой.

— Не нужно никакой удачи, был бы удобный случай.

— Кстати, не будешь ли ты добр высадить меня у дома Сэкстонов? Я обещала Чонси навестить ее.

— Об этом не может быть и речи. Разве ты не знаешь, что жеребец всегда пасет своих кобыл, не спуская с них глаз?

— Разве? Но, возможно, он все-таки поймет, что какая-то кобыла может от него отказаться. Ты знаешь такого жеребца, Брент?

«Да», — подумал он.

— Если бы кобыла была больше чем ., кобылой, — грубо ответил он, — возможно, она могла бы доставить жеребцу удовольствие.

— О, — воскликнула явно развеселившаяся Байрони, — если бы жеребец был больше чем.., жеребцом, он удовольствовался бы своим собственным пастбищем. Возьму на себя смелость сказать, что существуют кобылы, желающие считать жеребцов своей собственностью не меньше, чем на подобное претендуют сами жеребцы. Ты когда-нибудь слышал о кобыле, которая щипала бы своего жеребца за шею?

— Хорошо, — прорычал Брент, пугая лошадь. — С меня довольно иносказаний. Если ты когда-нибудь замахнешься на меня кнутом, Байрони, сильно пожалеешь об этом.

— Как именно, если ты не против такого вопроса?

Мы, кобылы, любим все уточнять, знаете ли.

Брент скрипнул зубами.

— Не знаю, — ответил он наконец, — но можешь не сомневаться, уж я что-нибудь придумаю.