Изменить размер шрифта - +
Он был одновременно огромным и компактным, вызывал легкое восхищение и раздражал своей самодостаточностью. Он выглядел как живой. В его компании я уже не чувствовала себя абсолютно одинокой. Стоя на полу, он доходил мне до талии. Я ухватилась за него и наклонилась, чтобы поднять.

Он даже не шелохнулся.

Я присела на корточки, решительней взялась за раму и попыталась поднять его снова. И вновь он не сдвинулся с места. Ни на сантиметр. Я схватила его обеими руками, напружинив ноги, одновременно пытаясь заключить его в медвежьи объятия, стараясь изо всех сил, собрав всю волю, на пределе дыхания, мобилизовав все свои возможности. А он не двигался. Это было все равно что пытаться приподнять «Фольксваген-жук». Он выглядел таким симпатичным, таким готовым к тому, чтобы его подняли — и все же это было невозможно сделать.

Я уселась и принялась обдумывать ситуацию. Как я смогу нести этот рюкзак сотни километров по иззубренным горам и безводным пустыням, если не могу сдвинуть его ни на дюйм в комнате мотеля, оборудованной кондиционером?! Даже представить смешно — и все же я должна была поднять этот рюкзак. Мне и в голову не приходило, что я не смогу этого сделать. Я просто почему-то думала, что если сложу все вещи, которые мне нужны, чтобы отправиться в пеший поход с рюкзаком, по весу они будут равны той тяжести, которую я в состоянии нести. Правда, продавцы из REI довольно часто упоминали о весе в своих монологах, но я не обращала на это достаточного внимания. Мне казалось, что есть и более важные вопросы, которые следует обдумать. К примеру, позволит ли муфта для лица плотно прилегать капюшону, при этом не мешая мне дышать.

Присев на корточки, я снова попыталась приподнять рюкзак. И снова он не сдвинулся с места. Это было все равно что пытаться приподнять «Фольксваген-жук».

Я задумалась о том, что можно вынуть из рюкзака, но каждая вещь была столь очевидно необходима или без нее настолько нельзя было обойтись в чрезвычайных обстоятельствах, что я не решилась ничем пожертвовать. Придется постараться поднять рюкзак таким, каков он есть.

Я подползла к рюкзаку по ковру и уселась на корточки прямо перед ним, продела руки в лямки и застегнула ремни поперек груди. Сделала глубокий вдох и начала раскачиваться взад-вперед, чтобы набрать инерцию, пока наконец не рухнула вперед вместе с рюкзаком и не оказалась на четвереньках. Рюкзак больше не прикасался к полу. Он официально стал частью меня. Он по-прежнему казался мне «Фольксвагеном-жуком», только теперь стал «Фольксвагеном», который припарковался у меня на спине. Я постояла так несколько секунд, пытаясь обрести равновесие. Медленно подтянула ступни под себя, одновременно перебирая руками по металлической решетке кондиционера, пока не приняла достаточно вертикальное положение, чтобы из него можно было проделать упражнение по становой тяге. Пока я поднималась, рама рюкзака попискивала. Чудовищный вес испытывал не только мои, но и ее возможности. К тому моменту как мне удалось встать — точнее, сгорбиться в позе, отдаленно напоминающей вертикальное положение, — в руках у меня оказалась дырчатая металлическая панель, которую я, увлекшись процессом, случайно оторвала от кондиционера.

Наконец-то рюкзак официально стал частью меня. Он по-прежнему казался мне «Фольксвагеном-жуком», только теперь — «Фольксвагеном», который припарковался у меня на спине.

О том, чтобы приладить ее обратно, нечего было и думать. Место, куда ее нужно было вставить, оказалось недосягаемым для меня. Всего на несколько сантиметров, но о том, чтобы их преодолеть, не могло быть и речи. Я прислонила панель к стене, застегнула ремень на бедрах и, покачиваясь и спотыкаясь, прошлась по комнате. Мой центр тяжести смещался в любом направлении, куда мне стоило хотя бы чуть-чуть наклониться. Ноша моя болезненно врезалась в плечи, поэтому я все туже и туже затягивала ремень на бедрах, пытаясь уравновесить ее.

Быстрый переход