– Я тоже так думаю. Сбрасываем бомбу на Нью-Йорк, летим к кораблю, выкидываем балласт, садимся и – вперед, в Европу! После Нью-Йорка они раскошелятся как миленькие. Откуда им знать, что мы сбросили всю бомбу целиком? Семь миллионов покойников убедят их, что мы настроены серьезно.

– Только поглядите! – сказал Эд с места второго пилота. – Вон там, внизу. Зенитки!

– Какая у нас высота? – спросил доктор Тод.

– Точнехонько пятьдесят восемь тысяч футов, – отозвался Фред.

– Цель?

Эд вздохнул и сверился с картой.

– Шестнадцать миль прямо по курсу. Вы все верно рассчитали с воздушными течениями, доктор Тод.

* * *

Джетбоя отправили на аэродром под Вашингтоном и приказали ждать. Оттуда он мог долететь до большинства крупных городов Восточного побережья.

Он то спал, то читал, а в промежутках беседовал о войне с другими пилотами. Однако большинство из них были слишком зелеными и могли застать разве что самые последние бои. В основном это были пилоты реактивных самолетов, обучавшиеся на П-59 «эйркомет» или на П-80 «шутинг-стар». Лишь немногие из собравшихся в комнате отдыха летали на винтомоторных П-51. Отношения между винтомоторщиками и реактивщиками были несколько натянутыми. Уже поговаривали, будто Трумэн в следующем году собирается сделать авиацию отдельным родом войск. Однако все они принадлежали к новому поколению, и Робин в свои девятнадцать казался себе седым ветераном.

– Сейчас работают над каким-то самолетом, – говорил один пилот, – который сможет преодолеть звуковой барьер. Этим занимается Белл.

– Один мой друг с Мьюрока[7] говорит, что скоро они пересядут на «летающие крылья». Уже разрабатывают реактивный вариант. Бомбардировщик, дальность тринадцать тысяч миль на скорости в пятьсот, команда из тринадцати человек, койки на семерых, может оставаться в воздухе до тридцати шести часов! – вступил в разговор другой.

– Кому-нибудь что-то известно об этой тревоге? – спросил совсем молоденький и очень нервный парнишка с нашивками второго лейтенанта. – Это русские что-то затеяли?

– Я слышал, что нас отправляют в Грецию, – высказался кто-то. – Говорят, там отличная анисовка – «узо» по-гречески. Надо будет напиться.

– Лучше готовься пить чешскую картофельную водку. Нам повезет, если доживем до Рождества.

Джетбой вдруг понял, что скучал по этой атмосфере добродушного подтрунивания куда больше, чем ему казалось.

Интерком с шипением ожил, завыла сирена. На часах было 14.25.

* * *

Роберт Томлин обнаружил, что было еще кое-что, по чему он скучал куда больше, чем по летчицким шуткам, – это были полеты. Разумеется, когда накануне он летел в Вашингтон, то был всего лишь обычный перелет.

Теперь же все было по-иному. Он как будто перенесся назад во времени и снова оказался на войне. У него был курс. Цель. И задание.

Кроме того, на нем был экспериментальный флотский скафандр Т-2 – мечта производителя утягивающего белья: сплошь резина и шнурки, а также кислородные баллоны и настоящий космический шлем, как из «Планеты комиксов». Его снабдили этим скафандром вчера вечером, когда увидели его высотные крылья и дополнительные топливные баки.

– Давай-ка мы подгоним его под тебя, – сказал сержант авиации.

– У меня герметизированная кабина, – возразил Джетбой.

– Ну, на всякий случай. Вдруг ты им понадобишься или что-нибудь пойдет не так.

Скафандр был слишком тесным и пока еще не герметичным.