Если первые две книги представляют собой антиутопии, то третья – почти утопия, экологический рай, где люди научились ценить то, что дарит им природа, и беречь то, чего недостает в ее дарах. В Южной Калифорнии это вода – и вокруг распределения живительной влаги крутятся разговоры жителей округа Ориндж и речи политиков. Робинсон рисует отнюдь не благостный мир. Главный герой терпит провал в борьбе за сохранение еще одного клочка дикой природы. Но даже это поражение не снижает оптимистического пафоса романа.
Ким Стенли Робинсон написал не слишком много. Кроме «Калифорнийской трилогии», из-под его пера вышли трилогия о терраформировании Марса – «Красный Марс» (1993), «Зеленый Марс» (1994), «Голубой Марс» (1997), – отдельные романы: «Айсхендж» (1984), «Память белизны» (1985) и «Побег из Катманду» (1989), и рассказы, многие из которых удостоены высших премий НФ. Но и одной «Калифорнийской трилогии» было бы достаточно, чтобы имя этого писателя навсегда осталось в анналах научной фантастики.
Часть первая.
Сан-Онофре
Глава 1
– Мы же не ворье кладбищенское, – объяснил Николен. – Только выкопаем гроб и снимем с крышки серебро. Открывать не будем, тихо-мирно зароем обратно. Чего тут плохого? Так и так эти серебряные ручки зазря пропадают под землей.
Все пятеро задумались. Садящееся солнце заливало нашу долину янтарным светом, тени от куч плавника на широком песчаном пляже дотягивались до валунов у подножия обрыва, на котором мы сидели. Каждое переплетение отполированных морем коряг могло оказаться могильным холмиком. Я представил, как разгребаю грязь и что нахожу внизу…
Габби Мендес бросил камешком в пролетавшую чайку.
– Ну и чем это лучше кладбищенских воров? – спросил он Николена.
– Кладбищенский вор оскверняет само тело. – Николен подмигнул мне. В подобных делах мы всегда действуем на пару. – А мы ничего такого не будем. Искать запонки или пряжки, снимать кольца или там золотые зубы рвать – нет!
Кристин Мариани икнула.
Мы сидели на скале над устьем реки: Стив Николен и Габби, Кристин и Мандо Коста, Дел Симпсон и я – старые друзья, выросли вместе, здесь, над обрывом, собирались почти каждый вечер, спорили, говорили, строили воздушные замки – впрочем, воздушные замки – это по нашей с Николеном части. Под нами, у первой излучины реки, сушились перевернутые рыбачьи лодки. Приятно было сидеть на теплом песке с друзьями, глядеть, как играет солнце на гребнях волн, и знать, что дневная работа закончена. Меня слегка клонило в сон. Габби снова кинул камешком в чаек, но птицы, не обращая внимания, опустились возле лодок и затеяли ссору из-за рыбьих голов.
– Накопаем серебра – станем королями толкучки, – продолжал Николен. – И королевами, – добавил он, глядя на Кристин. Та кивнула. – Захотим, так все скупим. А захотим, двинем вдоль побережья. Или на материк. И вообще, будем делать, что вздумается.
«А не то, что тебе отец велит», – подумал я. Однако, сказать по правде, слова его меня завели.
– А как узнать, на каком гробе серебряные ручки? – спросил все еще не убежденный Габби. – Чтоб зря не копать.
– Ты бы слышал, что старик говорил про тогдашние похороны, – сказал Николен. – Генри, расскажи им.
– Они тогда жуть как боялись смерти, – сообщил я тоном знатока. – Поэтому и устраивали пышные похороны, не хотели думать, как там все на самом деле. |
