— Значит… — начала миссис Обервуд, но ее речь прервал пронзительный женский голос.

— Хорти, дорогой! — раздалось из дома. Вслед за этим появилась очень красивая, ухоженная и производящая холодное впечатление женщина. Высоченные каблуки существенно затрудняли ее шаг, но она все же добралась до Хортика и обняла его за плечи. — О, как прекрасно, что ты опять здесь! Поездка была удачной?

— Да, Эдвина, — залепетал Хортик, пытаясь высвободиться из ее объятий. — Я кое-кого привез с собой. Можно…

— Хортик! — прозвучало резко, даже властно.

Все головы автоматически повернулись в сторону входа, где в дверях стоял высокий, сурового вида мужчина. Казалось, что его незаурядное лицо никогда не улыбалось, а в голубых глазах, ярко контрастирующих с черными волосами и смуглой кожей, не было ни искры тепла или сердечности.

— Это твой брат? — шепотом спросила Джасти Хортика, стоящего рядом с ней.

Тот молча кивнул.

Джасти вздохнула. Нет, здесь она долго не задержится. Жить рядом с подобным типом наверняка не слишком приятно. Девушка не испытывала ни малейшей охоты связываться с таким отталкивающе угрюмым человеком.

Она почти физически ощущала, как он ее разглядывал, снимая на невидимую пленку все самые ничтожные детали ее внешности, регистрируя их и выставляя оценки — «хорошо» или «плохо». Очевидно, колонка «плохо» оказалась длиннее, так как, закончив осмотр, он презрительно скривил уголки рта и отвернулся.

— Я жду тебя в конторе, — сказал мужчина глуховатым голосом и вошел обратно в дом. Трость в его правой руке громко стучала по черно-белым керамическим плиткам пола, пока он пересекал холл.

Только после того как металлический стук смолк, оставшиеся члены семейства снова взглянули друг на друга, неуверенно улыбаясь.

— Это мой старший сын Глен, — вымолвила наконец миссис Обервуд. Она посмотрела на Джасти, и улыбка ее стала шире. — С ним бывает трудновато. Но лишь до тех пор, пока он не проникнется к человеку доверием. Так что не бойтесь его, он не кусается. — Она повернулась к Эдвине, которая стояла рядом с ней. — Это моя невестка Эдвина, а меня зовут Кеника Обервуд, но вы можете меня называть просто Кенни. Входите, пожалуйста.

С этими словами миссис Обервуд повернулась и направилась впереди своих домочадцев в дом.

— Как мило, что ты привез нам гостью, — сладким голоском пропела Эдвина, когда они вчетвером шли по холлу.

Джасти было некогда обращать внимание на слова молодой женщины. Широко открытыми от изумления глазами она осматривалась вокруг, восхищаясь великолепной резьбой по дереву и картинами на стенах.

Это был прекрасный старинный дом, свидетельствующий об усердии и трудолюбии семьи, и Джасти почувствовала его добрую атмосферу еще до того, как вошла в светлую, уютно обставленную гостиную.

Миссис Обервуд подала кофе, а к нему — собственноручно испеченные лепешки, которые полностью убедили Джасти в справедливости утверждения Хортика о том, что его мать готовить не умеет. Лепешки были жесткие и совершенно безвкусные, и Джасти предусмотрительно уклонилась от добавки.