— Делаю, что в моих силах, — послышался холодный, несколько раздраженный голос.

 — Дом раньше не был так ухожен.

 — Да, приходится за всем следить, — Эстелла провела пурпурным ноготком по золотистому позументу подушки, будто стряхивая невидимую пыль. — Как ты знаешь, твой отец любит, чтобы во всем был порядок. — Она бросила взгляд сначала на обвислые поля зеленой шляпы падчерицы, затем на плохо отглаженные блузку и шорты и наконец на поношенные парусиновые тапочки.

 — Да, — машинально подтвердила Хани. — Потому-то он и женился на вас.

 — Спасибо, — молвила Эстелла, продолжая рассматривать пришедшую. — Тебе не идет прятать волосы. Или украшать шляпу такими крупными цветами.

 — Я.., я знаю, что поправилась фунтов на десять.., с тех пор как умер Майк. Каждый день обещаю себе сесть на диету.

 — Аэробика поможет.

 — Да, конечно. Скоро учебный год кончается трудно найти свободное время.

 — Тебе не стоит заставлять себя преподавать.

 Хани нервно заерзала.

 — Да, наверное.

 — Ну, конечно. Твоя бесценная независимость…

 Ты сама воспитываешь Марио и можешь всем нам доказать, что не нуждаешься в посторонней помощи. Впрочем, Марио мог бы пожить и у своей бабушки.

 При упоминании о ее приемном сыне Хани насупилась.

 — Она не понимает его.

 — Ну да, ты у него единственная…

 — Эстелла…

 — Мы бы могли вместе пройтись по магазинам.

 Я советую тебе приобрести кое-что приличное из одежды.

 — То, что я вряд ли смогу купить.

 — Я могла бы помочь и в этом.

 — Нет. — Хани взглянула на видневшиеся из фойе яркие зеленые и красные краски. — Я признательна, что вы оставили мамину фреску.

 — Твоя мать была замечательной художницей.

 Фреска довольно известна.

 Довольно известна — так вот почему фреска осталась.

 Однажды отец заметил Хани, что ее мать на первое место ставит искусство, а потом его. Ее занятиям он придавал мало значения до тех пор, пока она не сделала себе имя.

 — Неужто вам не наскучило ублажать его, следить за порядком в его домах, устраивать вечера? спросила Хани.

 — Возможно, если бы я была талантливой художницей или прирожденной учительницей… Эстелла начала отрывать нижние лепестки цветка. — Женщине в моем положении не нужно делать карьеру — У женщин с деньгами тоже могут быть разные потребности.

 — Конечно, как дочери своей матери тебе это должно быть хорошо известно.

 — Знаю, Эстелла, что я вам здесь ни к чему.

 — Только из-за того, что ты всегда расстраиваешь отца своей колючестью и несговорчивостью, своим притворством, будто заботишься о благе ближних.

 Хани вскочила с кушетки.

 — Колючая! Несговорчивая! Это я-то?

 — Прости, мне не следовало так говорить.

 Хани опять села.

 — Видишь ли, у Хантера своя жизнь. Ему нет дела до твоей борьбы. — Эстелла выглядела обеспокоенной.

 — Что случилось?

 — Опять сердце подвело. На него столько навалилось в последнее время.

 — У меня тоже много забот, но я не могу так больше: живем в одном городе и даже по телефону не разговариваем.