— Тебе раньше нужно было обо всем этом думать.

 — Но мне хотелось построить свою жизнь. Эстелла, вы позволите мне его повидать или нет?

 Как только Эстелла ушла, Хани поднялась и начала мерить шагами комнату, не решаясь взглянуть на свое отражение в зеркалах с золочеными рамами, потому что они непременно бы подчеркнули многие недостатки ее хиппового костюма и, конечно же, фигуры.

 Колючая? Ну, только не она! Разве не она всю свою жизнь выказывала доброту к другим, боролась за права обездоленных? Несговорчивая? Ничего подобного. Всякая строптивость осталась в прошлом!

 Хани подошла к приоткрытым окнам и расслышала доносившийся со стороны бассейна раздосадованный голос отца.

 Отец взглянул в ее сторону. Его приятное загорелое лицо было пасмурным, как в тот день, когда они поссорились и она убежала. Она приветливо помахала рукой.

 При виде ее он, кажется, нахмурился еще больше, глаза недобро потемнели, лицо напряглось.

 У нее перехватило дыхание. Нужно было наконец осознать, что совершенно безнадежно ждать от него прощения.

 Он неторопливо положил на стол переносной телефон и нерешительно сделал шаг в ее сторону.

 Потом судорожно схватился за грудь и побледнел.

 Споткнувшись о край бассейна, он упал в воду, и безвольное тело начало тут же тонуть.

 Хани стремительно сбежала вниз по лестнице.

 Хантер лежал ничком на дне бассейна, Эстелла пронзительно визжала из окна верхнего этажа.

 Хани отчаянно крикнула:

 — Наберите 911! — Потом нырнула в бассейн и схватила отца, пытаясь оттащить его туда, где было помельче.

 Что происходило дальше, Хани плохо помнила.

 Экономка и Эстелла, каким-то образом оказавшись рядом, пытались помочь вытащить его из бассейна.

 Он был такой тяжелый. Втроем они с трудом перевернули его.

 — Он не дышит!

 Хани зажала ему нос и принялась делать искусственное дыхание. Она снова и снова выдыхала в него воздух через рот. Потом начала делать массаж грудной клетки, повторяя весь цикл и молясь про себя. Казалось, прошла вечность, прежде чем внизу послышалась сирена «скорой»; по мере того как машина карабкалась вверх по склону, вой нарастал.

 Как только прибыла помощь, Хани обессиленно опустилась на траву, не в состоянии произнести ни единого слова. Вся продрогшая и измученная, она наблюдала, как люди в белых халатах отчаянно боролись за жизнь отца.

 Его лицо посерело. Он не шевелился, не пытался заговорить.

 Эстелла принесла Хани полотенце и один из белых тренировочных костюмов Хантера.

 — Тебе нужно переодеться в ванной. — И когда Хани непонимающе взглянула на мачеху, Эстелла решительно скомандовала:

 — Ради бога, поторопись.

 Хани повиновалась, точно робот.

 Когда она вернулась, облаченная в просторный мягкий костюм и с полотенцем на голове, носилки, на которых лежал отец, уже задвигали в карету «скорой помощи». Она было рванулась за ним, но услышала пронзительный телефонный звонок: аппарат стоял там, где его оставил отец.

 Хани схватила трубку и устремилась за носилками.

 — Алло! — Грубый голос какого-то мужчины ее озадачил. — Мне нужен Уатт! Мы говорили несколько минут назад. Когда я набрал номер вновь, линия была занята.

 У Хани не было сил сердиться на бестактность звонившего.

 — Извините. Он сейчас не может подойти.

 — Чтоб вас черт побрал! Скажите этому мерзавцу…

 — Этот.., этот мерзавец… — она готова была разрыдаться, — у этого мерзавца только что случился сердечный приступ.