Трахи издал губами какой-то звук, как человек, который решил что-то сказать, а затем передумал. Словиэль взглянул на него.

– Ты хотел что-то сказать, Трахи? – спросил он. – Может быть ты хотел возразить против того, что я советую Дикому Волку?

Трахи отрицательно покачал головой. Но он бросил на Джима неприязненный взгляд. Внезапно появился Мекон; рука его все еще кровоточила, но он держал в ней две черные трубки, точно такие же, как и та, которую Ро носила на своем поясе. Он вял одну из трубок здоровой рукой и протянул ее Джиму.

– Бери, Дикий Волк, – выкрикнул он.

Джим отрицательно покачал головой и вытащил из ножен свой маленький кинжал.

– Нет, благодарю, я обойдусь и этим, – сказал он.

Лицо Мекона покраснело от радости.

– Очень хорошо, – сказал он и бросил трубку, которую он предлагал Джиму, через всю комнату. – Для меня это не имеет никакого значения…

– Но это имеет значение для меня! – послышался новый голос.

Голос принадлежал женщине. Джим быстро обернулся и сделал шаг в сторону, так, чтобы видеть всех находившихся в комнате. Он увидел вновь появившуюся Ро и вместе с ней еще одну Высокородную, в которой, как ему показалось, он узнал Афуан. За обеими женщинами возвышался Высокородный, казавшийся еще выше Словиэля на дюйм или два.

– Ну? – продолжала Афуан, если это действительно была она. – Разве изменилось что-нибудь настолько, что ты решил, что в праве теперь уничтожить одного из моих питомцев, Мекон?

Мекон застыл на месте. Даже выражение его лица – нечто среднее между яростью и изумлением, – казалось, застыло в каком-то виде временного паралича.

Стоящий за двумя женщинами необычайно высокий мужчина медленно улыбнулся. Эта улыбка напомнила ленивую улыбка Словиэля, но в ней было больше могущества, и, возможно, больше жестокости.

– Боюсь, что ты оскорбил Ее Величество, Мекон, – сказал он. – Это может обойтись тебе немного дороже, чем потеря нескольких Пунктов Жизни. Люди изгонялись в колониальные миры и за меньшие проступки.

– Но, может быть, не в таком деле, как это, – сказал Словиэль. – Дикий Волк первым напал на Мекона. И, конечно, такой Высокородный, как Галиан, должен понять, как человек может реагировать на такой поступок.

Глаза Высокородного, которого звали Галианом, медленно встретились с глазами Словиэля. Они глядели друг на друга с некоторым изумлением, в которых проскальзывала неприязнь. Когда-нибудь, – казалось, говорили эти взгляды, – мы еще поборемся, но не сейчас. Принцесса Афуан заметила перемену в обстановке и немедленно повела дело так, чтобы все выглядело разумно.

– Глупости! – сказала она. – В конце концов, он всего лишь Дикий Волк! Ты что, хочешь выглядеть омерзительно, человек? – последняя фраза была обращена к Мекону. – Залечись!

Мекон внезапно пробудился от своего транса и поглядел на свою раненную руку. Джим так же посмотрел на нее, и на его глазах порез начал медленно затягиваться. Без всяких заметных признаков видимого лечения. Примерно через полторы секунды рана исчезла, и была видна только белая кожа, которая выглядела так, как будто на ней не было никаких порезов. На руке оставалась только спекшаяся кровь, но еще через секунду Мекон провел по ней своей здоровой рукой, и она тоже исчезла. Рука его стала не только залеченной, но и совершенно чистой, и Джим положил кинжал обратно в ножны на поясе.

– Вот так-то лучше, – сказала Афуан.

Она повернулась к высокому человеку, стоящему рядом с ней.

– Займись этим делом, Галиан. Пусть Мекон тоже понесет какое-нибудь наказание.