Азис мурза развернул доставленную ему грязную тряпку и вынул из нее небольшую продолговатую деревянную дощечку, на которой были выжжены непонятные значки, однако их смысл не представлял для него тайны. Подслеповато щурясь и шевеля губами, Азис прочел послание из Азова и так сжал деревянную табличку в кулаке, что побелели костяшки пальцев.

– Ахмета ко мне! Быстро!

Ожидая сотника Ахмета, мурза раздраженно ходил по комнате, расшвыривая ногами подушки. Время от времени он, сердито хмуря брови, шипел сквозь зубы:

– У у, шайтан! Всю кровь выпущу по капле!

Услышав шаги Ахмета, он резко обернулся. Сотник склонился в поклоне и подумал, что у мурзы разлилась желчь. Иначе отчего у него такое желтое лицо? Неужели от злости?

– Я получил весть из Азова, – начал Азис мурза не предвещавшим ничего хорошего тоном. – Эта змея, это исчадие шайтана Паршин отправил в Крым своих людей.

– Мы их встретим, высокородный, – заверил Ахмет. – Никто не уйдет живым.

– Где? – Мурза уставился на него побелевшими от ярости глазами. – Где ты их встретишь, ишак? Урус шайтаны пошли морем, и никто не знает, в каком месте они высадятся. Наш человек смог только сообщить об их отплытии. Слава Аллаху, если вести опередили врага на день или два.

– Надо выследить каждого чужого человека, – осторожно предложил Ахмет. – И подумать, кто может оказать здесь урус шайтанам помощь. Известно ли, зачем они плывут?

– Нет, – мрачно бросил мурза.

– Если есть предатель среди урус шайтанов, то почему такой не может найтись здесь? – почти прошептал сотник, но Азис услышал.

– Ты прав, – горько усмехнулся он. – Поэтому нужно взять русских живыми. И потом вырвать скверну с корнем, уничтожить весь род отступника! Разошли людей по побережью, смотри за купцами – греками, армянами и даже за турками. Паршин не пошлет сюда сосунков!

Ахмет поклонился и попятился к дверям. Глядя сверху вниз на его затылок, мурза процедил:

– Я хочу знать, что нужно здесь Паршину и кто ему помогает. Иди!..

* * *

Волосатый быстро шагал по узким улочкам Азова, не обращая внимания на все усиливавшийся дождь. Приказав Тимофею подождать около ворот одного из домов, он зашел через калитку во двор и вскоре появился вновь, ведя двух коней под седлом и пять заводных, нагруженных мешками. Даже в темноте Головин узнал своего вороного жеребца и подивился памятливости Паршина: надо же, не забыл, вернул коня.

Тимофей вскочил в седло и поехал следом за Волосатым, который решительно направился к городским воротам. Куприян пошептался со стражей, и створки тяжелых крепостных ворот приоткрылись. За воротами молчаливо лежала черная ночная степь. Когда уже выезжали из города, к ним неожиданно пристроился вывернувшийся из боковой улочки незнакомый казак в турецкой накидке с капюшоном, низко надвинутом на глаза.

– Коновод, – объяснил Волосатый в ответ на недоуменный взгляд Головина.

Налетел порывистый ветер, начал сечь струями дождя, бросая в лицо крупные теплые капли. Лошади бежали резво, и скоро показалась балка, где разбили табор товарищи Тимофея. Они разложили небольшой костерок и терпеливо мокли, ожидая возвращения старшего. Тимофей представил им Волосатого под именем Сгиба, и тот приказал собираться, гасить огонь и двигать к реке.

Город обошли стороной, и потянулась степь. Волосатый свернул к берегу Дона, где на легких волнах покачивался большой струг, едва различимый в темноте.

– Слезай! – зычно крикнул Волосатый. – Лошадей отдайте коноводу. Дальше пойдем морем.

– А как же кони? – спросил кто то.

– Вернешься – возьмешь, – отрезал Волосатый.