|
Они будут на полном обеспечении у короля универмагов. Предпринимательша отвечает, что хочет ненадолго прилечь, и тут же ее привычно рвет в облицованном цветастым кафелем туалете, который она сама и загадила. И даже нет надобности создавать шум. В туалете предсказуемо и неописуемо пахнет яблоком. Эта женщина могла бы извергать из себя детские головы, и все равно у нее никогда не было бы ощущения, что она похудела хотя бы на грамм. Ей так хотелось залезть себе в глотку и вырвать из себя пищевод, желудок, кишки. Да, женщине тяжело дается нести ответственность. Поэтому она не хочет слишком много носить на себе. Сколько живорожденных зависят целиком и полностью от ее решений, целый концерн таскается за ней по пятам. Женщин иногда называют королевами: в данном случае это действительно так. Подумайте о том, что другие, обладающие гораздо меньшим весом, в этот момент проецируют на стену цветные снимки своих отпускных путешествий, пламенно охваченные очарованием этих копий, как будто оригиналы пережитого ими имеют хоть какое-то значение. Это те служащие, которые могут позволить себе дальние путешествия, а вдали от них, словно в другом, параллельном, замкнутом мире, живут те, кто управляет ими точно так же, как они управляют своими автомашинами. Один волосок на голове этой предпринимательши, в пересчете на соответствующие деньги, стоит больше, чем целый отель, в котором посетителей обслуживают на высшем уровне. Благодаря хорошо замаскированным агрессивным действиям на бирже и умно организованным махинациям Х-пакетами акций концерн, во главе которого она в этой стране находится, вырос до крупнейшего смешанного концерна, находящегося в частном владении. Долевое участие было распределено между детьми и внуками, и составилась страна «Лего», которую сегодня уже невозможно разобрать на кубики. Но те, кто в ней работает, не составляют никаких долей, они — просто частички. То есть они даже не созданы в виде целого.
Предпринимательша бродит по дому лесничего, хотя нельзя сказать, что она потерялась. Нет, себе самой она не в тягость. Но на нее со всех сторон что-то давит. Объятая необъяснимым ужасом (перед этим домом, который три дня подряд моют неизвестными ей жидкостями), она растопыривает руки, словно вертясь волчком. Она даже к себе самой боится невзначай прикоснуться. Теплая лампа какого-то обморочного состояния мягко опускается на ее голову. Снизу, с первого этажа, слышно, как король универмагов ласково ловит свою жену и ее коленки, и внутренности у него весело подрагивают от съеденного жаркого. Однако для простоты они сразу закрывают за собой дверь. Чтобы оградить их от газет и глянцевых журналов, охранники их тел патрулируют дом, шагая взад и вперед, и записывают номера проезжающих мимо автомобилей. Скоро для надежности прибудет и конная жандармерия, чтобы вмешаться сразу, как только что-то случится. Ох уж эти частные лица, свободные, как земное царство, в котором они раскинулись до самого небесного свода. В сундуках и просто завернутые в пергаментную бумагу потаенно превращаются в гниль деликатесы из дорогих центральных магазинов столицы. Слишком много всякой всячины, беззаботно нахватанной по причине человеческого усердия, беспорядочно растерзанные хребты лосося, к которым едва прикоснулись, но следы пищевого разложения уже заметны. Жена лесничего, бесконечно одинокая в своем костюме, украшенном пуговицами из оленьего рога, как здесь принято, позвякивает бусами и цепочками, которыми обложена ее шея, — она тоже на время стала важной птицей! Сейчас она сядет за пианино, чтобы это вошло в анналы. Она успешно сдала выпускной экзамен и после этого сразу и строго по прямой провалилась вниз, на самое дно. Приходится громко попросить тишины, после чего ее пребыванию за роялем (публика, которая не упорядочена, подобна хаосу композиций, неутешительное непотребство) немедленно протрубили отбой. Никаких теплых слов не досталось на долю ее прежнего таланта, теплых настолько, чтобы под ними, как под несушкой, можно было спрятать яйцо надежды. |
