| Прочие же их высказывания плоские, как танцпол. А другого старуха, эта медсестра, у которой на все беды одно средство, не поняла бы вообще. Она из тех, кто пытается проявлять высокомерие по отношению к мнимым философским противоречиям. Она всё стрижет под одну гребенку. Все оказывается в одной куче. Она самоуверенна, как все дети народа, образцом могут служить те из них, кто не желает больше с народом знаться и к нему принадлежать. Лесоруб ее не понимает. Она дает ему время подумать, бросая эту мысль в его кормушку. Она — большая и плоская, в целом же — пустынное пространство. Больше никаких параллелей никому в голову не приходит. Они отдали основательную дань воле учителя и теперь уезжают обратно в Вену. Увозя с собой в чемодане самодельное варенье в стеклянной баночке. Живот старой женщины — нет, вы только послушайте, это интересно: весь разграблен врачами! Этими реактивными летчиками, вечно им все надо быстро-быстро, и все удалить, что там есть. Нечто вроде уборщиц, только в белых халатах и в защитных намордниках, чтобы им самим не пришлось испытать того, что терпят от них пациенты. Старая женщина внутри практически пуста, где же ей взять яду, чтобы в книжке всё описать как надо? Ведь обычно он сочится у нее из пуза, а не из головы. Вот так искусство, молодцом! Всё берет из жирного живота! Из почтения перед старостью никто не решается возражать человеку, который уже не в состоянии защищаться. Мужчины и сами-то торгуют мелким товаром (в обмен на столь же мелкую монету), они как торпеды, которым суждено разрушить то, что они же и создавали: философию, браво. Поэтесса неистовствует от ярости, голая гора с какой-то (маскировочной) порослью, что-то вроде грибов, она еще всех нас отравит! Она уже забыла, чему научилась у философа. У нее ведь в голове нет холодильника. И еще: ведь философ всё записал, так откуда же они ползут, эти мысли? И они тоже из материнского чрева, хотя это обычно отрицают! Философ прославился не по праву, но кто помнит сегодня, что основой послужили старческий дебилизм и хронические запоры, а дальнейшие построения есть грандиозное мошенничество! В конце концов, никогда не догадаешься, из каких гнойных источников черпает тот или иной мыслитель. Под конец он даже кроссворд не в состоянии был разгадать и без видимых причин начинал вдруг раздеваться перед публикой. Хихикающие гроздья добровольных помощников вешались на него и свисали с него со всех сторон. И все же: почтение, почтение и еще раз почтение перед всем этим! И причина немаловажная. Дело в том, что для оценки всего творчества на сегодня мы всегда привлекаем достижения прошлого. Даже если от всего этого осталась лишь кучка на асфальте. А вот пожилой дамы в ассортименте этих личностей нет вообще. Если ее кто-то захочет купить, придется отправиться на склад персонально за ней. Она никому не была родимым домом, а сегодня это означает: прочь! убирайся на все четыре стороны! Сегодня эта бывшая любовница уже ничего не скрывает, даже и не думает что-либо приукрашивать. Она — практическое руководство по очернению бывшего любовника. Этим она никак не может вызвать одобрение у ее сожителей по дому (съемщиков разума). При этом она сама еще и растения выращивает! А лесоруб у себя дома наверняка не одну наседку до смерти затрахал, за неимением лучшего, есть у нее такое подозрение. Она же хочет предоставить ему для его дел гораздо более качественную подстилку. Но он не был тем, кем она его считала. Он был пастухом, но не господином. Он был безродным слугой. Не удалось ему выстрелить в десятку, чтобы завоевать себе родину. Он — беднейший из бедных, и ему суждено, к сожалению, остаться лишь наброском человека. Хорошо бы когда-нибудь свозить лесоруба туда, где стоят церкви, а в них — ящики для подаяний. Когда-нибудь они вместе сядут в машину и отдадутся в руки своей счастливой судьбы. Старая женщина к этому времени совсем похудеет от своих усилий очернить и оклеветать философа. Философ все это, разумеется, перенесет с холодностью, находясь под землей, где царят строгие правила, как на перекрестке со светофором. |
