Должно быть, он увидел сомнение в моих глазах, потому что шагнул вперед.

— Я бы сказал тебе, — повторил он. — Когда бы у нас появился шанс обсудить это. Как ты помнишь, — он легонько потянул первую пуговицу одетой на мне рубашки, — Ты очень отвлеклась прошлой ночью.

Этан все еще был без рубашки, и стоял с краю кровати, рельефный живот и тропинка светлых волосков выглядывали из-под верхней пуговицы его джинсов. Меня охватил жар, когда он приблизился для поцелуя, и мои глаза сомкнулись.

Но он обошел меня, схватил пакет и достал пончик.

— Отвлекающий маневр? — спросила я его, пытаясь изобразить подозрительный взгляд.

— В любви и кондитерских изделиях все средства хороши, — заявил он, стирая каплю малинового джема с уголка своего рта. Порыв слизать ее почти посеребрил мои глаза.

Он закатал верхушку пакета и положил его на столик, затем надел футболку Луперкалии. Кубики на его рельефном животе зашевелились, когда он двигался, и я даже не потрудилась притвориться, что не пялюсь.

Когда закончил одеваться, он приподнял на меня бровь.

— О, не обращай на меня внимания. Я просто наслаждаюсь шоу.

Он фыркнул, схватил вторую футболку и шлепнул меня ею.

— Одевайся, а то Катчер, Джефф, Мэллори и Гейб заподозрят здесь что-то большее, нежели переодевание. Снова.

Он положил руки на кровать по обе стороны от моего тела и наклонился.

— И хотя у меня есть на тебя определенные планы, Страж, они не включают в себя похотливые фантазии колдунов и оборотней, которые сейчас находятся за этой дверью.

Он коснулся своими губами моих — нежно и многообещающе, его губы были сладкими, как ягода.

***

Десять минут спустя, я была одета в футболку Луперкалии, и поверх нее в кофту с длинными рукавами, чтобы не замерзнуть. Я надела две пары носков во избежании холода, сапоги и джинсы, и завязала свои длинные, темные волосы в высокий хвост. Я надела кожаную куртку, подарок Этана взамен старой, которая сгорела при пожаре, в котором пострадал мой дедушка, и засунула маленький и гладкий кинжал в сапог. Стая, вероятно, не оценила бы наличие катаны на празднестве оборотней, так что я должна была полагаться на кинжал, если что-то пойдет не так. И поскольку я должна была идти с вампиром-беженцем, двумя колдунами-изгоями и семьей оборотней, которые ненавидели вампиров, я предположила, что «что-то не так» было весьма вероятным.

Я была одета и готова к действию. Но прежде, чем обращу все свое внимание Стае, у меня было незаконченное дело. Вчера я пропустила проверку состояния дедушки, поэтому набрала номер больницы и попросила его палату.

— Это Чак, — ответил он.

Я улыбнулась только от звука его голоса.

— Привет, дедушка.

— Милая! Рад услышать твой голос. Я понимаю, что ты находишься в затруднительном положении.

Меня затопило облегчение. Я и не подозревала, как сильно хотела поговорить с ним — или сколько вины поселилось во мне, когда я была не в состоянии сделать это.

— Это недоразумение. Я уверена, что мэр Ковальчук в конце концов поменяет свое мнение.

А если она этого не сделает, будем надеяться, что Малик сможет убедить губернатора вмешаться.

— Как ты себя чувствуешь?

— Сломанным. Я не так молод, каким был раньше.

— Я не верю в это, — ободряюще сказала я, но мне пришлось отодвинуть в сторону воспоминание о дедушке, погребенном под обломками.

Я убедилась, что мой голос звучал ровно, прежде чем снова заговорила.

— Мне жаль, что не могу быть там.

— Знаешь, я всегда думал, что ты станешь учителем. Ты любишь книги и науку. Всегда любила. А потом твоя жизнь изменилась, и ты стала частью чего-то большего.