|
Я не могла с этим смириться. Что же, теперь его в общую могилу? Не может быть и речи! Если у него не было имени, я ему его дам. Окончательное! Смысл прожитого.
— Как? — Здесь я опять, должно быть, напомню вам вашу подругу Фаншон. — … — Я решила похоронить его сама. — … — В Голливуде.
6.
Раз он не представлял собой ничего больше того, что он о себе рассказал, Соня и собиралась похоронить его в самом сердце его рассказа. Он должен был стать тем, на что претендовал, — тенью Валентино. Он проведет свою вечность на кладбище Голливуда. Замысел этих похорон позабавил отца Сони, в глазах которого все актеры являлись «пропащими фантомами», так что было вполне оправданно похоронить фантом на кладбище актеров: Hollywood Forever Cemetery, 6000, бульвар Санта-Моника, Голливуд, Калифорния. — Ваш батюшка дал вам свое благословение? — Да, благословение, как вы говорите, но ничего больше, ни гроша. Что его больше всего интересовало, так это то, как я выпутаюсь в финансовом плане, чтобы перетащить труп из штата Иллинойс в Калифорнию, которые, скажем прямо, вовсе не на соседних улицах. Он готов был уладить законную сторону вопроса перевозки, при условии, что я оплачу гроб, саму перевозку и погребение, все до последнего доллара. — И что? На этот раз она протянула мне пустой стакан с многообещающей улыбкой: — Что, что… — … — … — … — А вот что, дорогой мой, я превратилась в вашего друга Фаншон или саму Жанну д’Арк, если хотите. На следующий день ровно в восемнадцать часов (запомните хорошенько время, это важно) я вернулась в бар, где двойники моего отца споили до смерти неповторимую личность, и решилась высечь маленькую искорку в их мозгах, превратившихся в известку от изгнания, работы, бахвальства, семьи и бесконечных пьянок. На первый взгляд, это казалось невыполнимым, но у меня был один козырь: представьте себе, им не хватало смерти! Они сами этого еще не знали, но им этого ужасно не хватало! В конце концов, это был их чемпион. Он всех их укладывал под лавку гораздо чаще, чем кому-либо из них удавалось свалить его самого. Что до выносливости, никто не мог с ним соперничать, вы сами об этом написали, и это правда. После его смерти им уже не хотелось провоцировать неизвестно кого. На ринг не вызывают первого попавшегося, когда только что сделали чемпиона мира. Вот я и толкнула им речь в этом роде: «Кто вы теперь, когда его нет больше среди вас?» Сначала они посматривали на меня свысока. Что это еще за little slit, которая решила их поучать? Только я ведь пришла не за тем, чтобы читать им нотации, я пришла сказать им, что без него они потеряли смысл жизни. Во всяком случае, смысл именно той жизни, которая была у них здесь. Они же приходили сюда каждый вечер, это было их пристанищем, почти их семейным очагом. Я всех их знала по именам, и я стала обращаться лично к каждому из них. В то время я была росточком не больше, чем сейчас. Только не такая сутулая. Представьте себе спичку, досаждающую менгирам. Только спичку зажженную, да! «Что, Феликс, кого ты сегодня будешь подначивать? А ты, Брайан, как ты собираешься повышать ставки? Хорц, приятель, кто-нибудь может набраться до точки, до которой ты набрался позавчера, когда его уже нет здесь? И на какую высоту? Ты принимаешь ставки, Джерзи? (Джерзи был хозяином лавочки, поляк, длинный, как неделя до получки, с этими своими лапищами, в любой момент готовыми загрести денежки.) Он умер, парни. Его больше нет. Это был ваш чемпион, вот что. Сколько ночей вы провели вместе с ним? И вы допустите, чтобы его сбросили в общую могилу? Такого человека? Как дохлого пса?» Ну и так далее. Когда я говорила вам, что единственный международный союз, способный продержаться дольше остальных, это пьяницы, я не шутила. |
