Маршал все решил быстро, но быстрые решения не всегда самые лучшие. Может быть, стоило все же остаться в вагоне? Ведь во время боя каждый человек на вес золота. Может быть, вшестером им было бы легче отбиваться, чем впятером?

Может быть, может быть. Хотя… Слишком многое зависит от противника. Если в банде человек двадцать, то между пятеркой и шестеркой нет разницы. А в банде, возможно, и больше, чем два десятка. И это была не простая банда. Организовать перехват поезда, захватить локомотив — рядовая шайка не пойдет на такое дело. И то, как они уверенно обращаются с динамитом, выдавало в них опытных людей. А опытные люди постараются избежать лишнего риска. Значит, они создадут численный перевес. Может, костяк банды состоит из трех-четырех преступников. А на крупное дело они набирают друзей с разных концов штата. Потом все рассыпаются в разные стороны. Полиция будет искать крупную банду, и никого не найдет. Да, так они обычно и поступают. Значит, маршал был прав. И если бы Вера осталась в вагоне…

Вера застонала, и он присел рядом с ней.

— Ты как?

— Это безумие… Если ты хотел меня убить, нашел бы более гуманный способ.

— Идти сможешь?

— А если нет?

— Понесу на руках.

— До самого консульства? Или сразу до Шлиссельбурга?

В темноте он не мог разглядеть выражения ее лица, но по голосу понял, что Вера едва удерживается, чтобы снова не застонать от боли.

— Ушиблась? Ногу подвернула?

— Оставьте меня в покое, Павел Григорьевич. И отвернитесь, мне надо оправить платье.

— Тут темно, — сказал он, однако все же встал и повернулся к ней спиной, чувствуя себя последним идиотом.

Вера шуршала платьем, и он отошел дальше, чтобы не смущать ее. Поднявшись по насыпи, он замер — где-то рядом цокали копыта.

«Кто-то отстал от шайки? Почему же не торопится догнать?»

Едва не прижимаясь к рельсам, он перебрался на другую сторону насыпи и затаился там. Лошадь приближалась. Ход ее был неровным, словно кто-то то и дело придерживал ее, а затем снова отпускал.

«Он осматривает насыпь? Неужели они додумались, что кто-то мог спрыгнуть с поезда? Могли заметить?»

Орлов терялся в догадках. Он крался наперерез лошади скорее из любопытства, чем по необходимости. Впрочем, и охотничий азарт им двигал, и злость, да и лошадкой обзавестись было бы неплохо. Он не любил стрелять в темноте, но сейчас не было выбора. Следовало максимально сократить дистанцию, чтобы бить наверняка. Всадника можно будет разглядеть на фоне светлеющего неба…

И только он это подумал, как отчетливо разглядел лошадь. Лошадь без всадника. Ему понадобилось еще мгновение, чтобы понять — хозяин лошади волочится за ней по земле, застряв ногой в стремени.

Уже не таясь, он побежал за испугавшейся лошадью и схватил ее под уздцы. Когда он попытался высвободить стремя, человек жалобно вскрикнул.

«Живой, — подумал Орлов. — Плохо».

Осторожно, чтобы не вызвать новых криков, он вывернул застрявшую ступню и бегло осмотрел раненого. Вывихнутая нога и простреленное бедро — от этого не умирают. Во всяком случае, не так быстро, как требовала обстановка.

Он уже вынул нож, но заметил, что на бандите хороший меховой жилет. Ночью в горах холодно. Жилет пригодится Вере, поэтому не надо пачкать его кровью. Орлов перевернул раненого, вытряхнув его из жилета, и только потом перерезал ему горло.

Лошадь захрипела и задергала головой, почуяв запах крови. Орлов быстро повел ее прочь, к насыпи, на ходу ощупывая седло. Пара увесистых сумок, винчестер в седельной кобуре, тяжелая плоская фляга — таким трофеям можно было порадоваться.