Дрейка, однако, не так легко было провести.

– Вас это гораздо больше волнует, чем Молотова, – сказал он.

Дрейк спешил воспользоваться одним из тех редких случаев, когда можно было говорить начистоту. Эссекс сейчас вынужден был занимать оборонительную позицию, и это давало Дрейку большие преимущества. – Думаю, что он сейчас чувствует себя довольно уверенно, и вы его не собьете, Гарольд.

Эссекс почувствовал, что его миссия действительно близка к провалу, раз он должен терпеть такое от Дрейка, но, тем не менее, стерпел.

– Милый Френсис, вы меня еще не знаете, – сказал он.

– Может быть, может быть. – Дрейк из великодушия не стал спорить. Но он решил использовать удобную минуту, чтобы затронуть другой вопрос. – Я лично считаю, Гарольд, что вы здесь оказались в невыгодном положении.

Эссекс посмотрел на него удивленно.

– Да, да, вам было бы легче, если бы вы привезли с собой настоящего помощника. Очень неудачный выбор – этот ваш Мак-Грегор. Я уверен, что он не столько помогает вам, сколько мешает. Ваши трудности в переговорах с русскими в значительной мере зависят от того, что вам нехватает хорошо подготовленных материалов и советов опытного эксперта.

– Может быть, вы и правы. – Эссекс вздохнул, благосклонно принимая выраженное ему соболезнование.

– Что вы думаете дальше делать с Мак-Грегором?

– Ничего я с ним не думаю делать, – сказал Эссекс. – Когда приедем в Лондон, он вернется в департамент по делам Индии, где работал раньше.

– А, между прочим, он мог бы оказаться полезным, – сказал Дрейк. – Понимаете, в Интеллидженс сервис вдруг сообразили, что мы сейчас имеем своего геолога в Москве.

Эссекс приподнял брови. – А что им до этого?

– Я точно не знаю, но, повидимому, речь идет о каких-то геологических данных. Тут есть один поляк, с которым Мак-Грегору надлежит побеседовать. Вопрос узко специальный. Я поговорю с Мак-Грегором.

– Насколько я знаю Мак-Грегора, – сказал Эссекс, – вы берете на себя нелегкую задачу. Скорее всего, он откажется… из принципиальных соображений.

– Я не буду с ним так терпелив, как вы, – сказал Дрейк.

– Он умеет быть упрямым! – Эссексу была приятна эта мысль.

– Я тоже, – сказал Дрейк. – Мак-Грегор останется здесь, пока не сделает того, что от него требуется, вот и все.

«Это ты так думаешь», сказал про себя Эссекс. Но от замечаний вслух он воздержался, и косвенный ультиматум Мак-Грегору остался в силе.

Мак-Грегор между тем сидел за столом и в ожидании Эссекса просматривал почту. Несколько оттисков статей из «Вестника Лондонского геологического общества», два письма от матери. Она писала спокойные, ласковые письма, от которых Мак-Грегору становилось хорошо и спокойно. Она спрашивала, как в России с продовольствием, интересовалась, разыскал ли он русского минералога, оспаривавшего его заключения по поводу осадочных отложений на плато Хуш. Это место в письме вызвало у Мак-Грегора улыбку. Мать никогда не говорила на эту тему, но Мак-Грегор знал, как она огорчена, что последние пять лет он не двигается вперед. Война не прошла для нее бесследно, но весь смысл существования сына она попрежнему видела в его науке; на войне ли, в мирной ли обстановке – он прежде всего должен был оставаться палеонтологом. Мак-Грегор еще раз перечитал оба ее письма. В них не чувствовалось никакого интереса к той миссии, с которой он приехал в Москву. Между строк читался вопрос: скоро ли он вернется, скоро ли сможет заняться опять своим настоящим делом? Она также напоминала ему, что отцовская библиотека в его распоряжении, и он может получить ее, когда захочет.