|
Да, иранцы отсталы, бедны, грязны, но в этом больше всего повинно наше влияние, под которым мы вот уже более ста лет держим Иран. Но теперь наше время прошло. Эти люди доведены до отчаяния, и им теперь наплевать и на мудрецов из палаты общин и на интриганов из Совета безопасности. Они доведены до отчаяния, и об этом не мешает задуматься нам, привыкшим любыми методами отстаивать свою власть и свою нефть. Все это теперь обречено. И власть, и нефть, и влияние – все решительно. Чтобы только не оставить все это в наших руках, иранцы способны уничтожить весь Абадан, все нефтяные колодцы, все внешние знаки нашего присутствия и нашей силы. Они научились ненавидеть нас, и это означает начало борьбы, которой не остановить никакими решениями Совета безопасности. И мы проиграем эту борьбу – разве только нам удастся перебить всех иранцев, до последнего человека. Мы не можем не проиграть.
Теперь Кэтрин налила коньяку Эссексу, чтобы восстановить равновесие. Она не садилась, а стояла у огня между ними, словно ожидая конца этой дуэли. Так не могло продолжаться бесконечно, потому что развязка уже нависла в воздухе, и ни тот, ни другой не могли больше оттягивать ее. Когда наступило молчание, казалось, что вот-вот один из них сдастся, но Эссекс выпил коньяку и снова ринулся в бой. – Мак-Грегор, – сказал он. – Никаких восстаний в Иране больше не будет, ручаюсь вам в этом. Мы вновь установим в Азербайджане тегеранскую власть, потому что мы не постесняемся пойти гораздо дальше, чем рискуют идти русские. Уже сейчас в Ирак направляется индийская дивизия, которая будет стоять там в полной готовности на случай каких-либо чрезвычайных событий в Иране. Иранская армия получила от американцев на десять миллионов долларов оружия. Вдумайтесь в это, Мак-Грегор! На десять миллионов долларов военной помощи – боеприпасов, пушек, самолетов, танков, транспортных средств – всего, что может понадобиться армии для поддержания закона и порядка в этой беззаконной стране! На что же могут рассчитывать ваши друзья, голубчик? Мы спасем Иран для демократии, и с русской угрозой там будет покончено навсегда. В бутылке больше не осталось коньяку, и Кэтрин стояла между ними, нетерпеливо поглядывая то на одного, то на другого. Мак-Грегору было не по себе, но он продолжал сидеть, хотя и съехал на самый краешек кресла. – Если вы надеетесь, что эти десять миллионов долларов сохранят вам Иран, – сказал он, – вас ждет разочарование. Ни двадцать, ни тридцать миллионов долларов не сделают иранскую демократию лучше, чем она есть. Начать с того, что половину этих денег разворуют ваши иранские приятели – продажные министры и другие закадычные друзья Англии и Америки. А того, что останется, нехватит, чтобы внушить остальному иранскому населению веру в ваши добрые намерения. Иранцу не нужны американские автомобили и холодильники, ему нужна обыкновенная человеческая свобода. Таких стремлений не перекупишь американскими деньгами, и ваши друзья американцы, кажется, уже поняли это. Именно потому они предпочитают вкладывать свои доллары в военные материалы для спасения иранской демократии. Оригинальная демократия, для спасения которой требуются американские доллары и американские пушки плюс английские политические интриги! И при всем этом, даю голову на отсечение, что забитый, темный иранец все равно побьет вас. Можете не скупиться на пушки, но где вы возьмете людей, которые бы поддержали вас? Деньги и пушки означают только новую форму угнетения и ставят рядового человека лицом к лицу еще с одним врагом. Не слишком ли много врагов для рядового человека? Мак-Грегор вдруг почувствовал усталость и резко оборвал свою речь. Эссекс сидел напротив, полузакрыв глаза, в позе безмятежного покоя. Мак-Грегор оглянулся на Кэтрин, но она смотрела на обоих враждебным взглядом; ее терпению тоже пришел конец. Мак-Грегор встал, и оба вскинули на него глаза. – Поздно уже, – сказал Мак-Грегор. |
