Правда, по возвращению в Рим его все равно казнили, но не за то, что оставил врагу территории, должные войти в состав империи Спартака, а потому что вознамерился свергнуть бывшего гладиатора, восстановить Сенат со всеми его правами, восстановить консульство и все такое прочее.

Идеей о строительстве нового дома, я пока с Кэйтне делился — слишком она любит свой старый дом, но после очередной бессонной ночи, когда мы уже устали сражаться, начал подумывать о том, что все можно решить радикально — поджечь родовое гнездо Йоргенов, вместе с клопами. Вот только особо ценное имущество нужно вытащить. А сами, пока не выстроим новый дом, можем пока и в гостинице пожить. А коли дом сжечь, так и Кэйтрин деваться некуда. А станет возмущаться — так я в свое новое поместье сбегу, что герцог пожаловал. А еще лучше — уеду-ка я в княжество Севр. Там у меня целый кусок болота есть, построю хижину и стану там жить. Лягушки, правда, по ночам квакать будут, но уж это лучше, чем клопы.

— Ну и чего, кровососов-то тут развели? — услышал я недовольный голос.

Ах ты, вот и брауни явился.

— Это мы развели? — возмутился я. — А кто за порядок в доме отвечает? Разве не ты?

— За тварь кровожадную я ответственность не несу, — отрезал брауни. — И крови они берут совсем немного — по чуть-чуть, ровно столько, чтобы самим поесть, да детишек своих вырастить. Вот ты, граф новоявленный, сколько в своей жизни крови пролил? Уж наверняка побольше, чем эти крошки.

— Дедуль, это ты сейчас всерьез? — вяло поинтересовался я. Не зная, чтобы еще такого сказать защитнику паразитов, пожал плечами: — Если всерьез, то придется тебя в пустом доме жить. Нет, — поправился я. — Клопы с тобой останутся. А когда мы с Кэйтрин отсюда сбежим, так и Шоршик уйдет. Кто его станет молочком поить?

— Э, погоди-ка, — забеспокоился домовой. — С чего это ты с Кэйт решил из дома уйти?

Нет, ну неужели духу дома следует все разжевать? Он что, сам не понимает? Хотя, откуда ему понять, если он дух?

— Так клопы нас кусают, неужели непонятно? — вздохнул я. — Вот, Кэйт поехала в город, узнать — нет ли там свободных домов. В крайнем случае, по первому времени будем в гостинице жить.

Про планы Кэйтрин я малость преувеличил, но не чрезмерно.

— Я уже думаю — как мне с книгами быть? — словно бы в раздумье произнес я. — Тут их оставить, или с собой взять?

— Подожди-ка, так ты это всерьез? — не унимался брауни.

— Дедуль, ежели бы я тебя чрезмерно не уважал, то сказал бы тебе…

Что именно я мог бы сказать домовому, разъяснять не стал, но вот язык не поворачивался ругаться в присутствии такого бестолкового существа, который, положа руку на сердце, меня уже не раз спасал.

А вообще, что-то уж брауни слишком серьезным стал. Подозрительно. И что-то вдруг в мою не сильно умную башку вдруг пришла одна мысль. Думать, конечно, вредно, но, чтобы не запирать мысли в черепушке, нужно их выпускать наружу. Дед сказал — что за клопов он ответственности не несет? Ох, врет же, собака такая!

— Дедушка, а кровососы — не твоя ли работа?

— Ну, допустим, моя. А что такого?

Нет, ну это уже наглость.

— Пикша болотная и два иоахимстальгульденгрошена с присвистом!

— А чего это ты ругаться-то вздумал? — окрысился домовой. — Станешь ругаться, к тебе, кроме тараканов, еще и блохи придут.

Вот тут уже и я вызверился. Блохами он пугать вздумал! И кого? Старого воина, ветерана невесть скольки войн. Нас блохами не запугать.

— Ну и хрен с ними, пусть приходят. Теперь только и останется, что из дома уйти. И сам уйду, и Кэйтрин с собой заберу.

Брауни надулся. Но из кабинета пока не уходил.