Подземный ужастень Акулон вынырнул из-под земли возле рейдовой группы, состоявшей из женщин в сверкающих доспехах, которые мало прикрывали тело, – по иронии судьбы это оказались «Белые амазонки» во главе с Охряной ведьмой. Я испытал легкое удовлетворение, увидев, как персонаж Элизабет исчезает в пасти Акулона, и ударил следом чередой Возмездий Спящих.

Верховный жрец Нергала, завидев меня, указал в мою сторону рукой. Семь неуязвимых Аспектов света выстрелили тысячью тончайших убийственных лучей, прожигая броню и кожу. Я завыл от боли, ускорился, но они продолжали буравить тело, будто приклеенные. Жизнь быстро снижалась, избежать смерти удалось только за счет Возмездий, убивших кого-то из игроков, и последовавшего Содействия Спящих.

В логах мельтешили строчки растущей Устойчивости, но сознание подметило это мимоходом, я был сосредоточен на верховном жреце, не сводящем с меня взгляда, полного ненависти. Врезавшись в него, я схватил его за жгущие светом белоснежные одежды и взмыл в воздух. Его мантия затрещала, и мне пришлось перехватить голосящего молитвы служителя Нергала за ногу.

В полете я взрывал ткань мироздания непрекращающимися Возмездиями Спящих, перемежающимися с безостановочными Молотами. Косы Жнеца мелькали в воздухе, но мои усилия были тщетны. На противнике не осталось и царапины.

Жрец, как и Аспекты света, был на сто уровней выше меня, владел сильнейшей божественной магией и многослойными щитами. Особенной мощью он наливался под прямым взором Нергала, но все же оставался человеком. Смертным существом с индикатором очков жизни в сто десять миллионов, которые даже не колыхнулись, пока действовали божественные щиты.

На полукилометровой высоте лучи Аспектов света перестали прожигать во мне дыры, но я продолжал получать урон от Сияния, ауры убивающего света вроде той, что окружала Великий переносной алтарь, но с меньшим процентом нарастания. Видимо, надеясь на щиты и ауру, верховный жрец не стал изучать боевые приемы, и когда под действием Отражения его защита угасла, истощилось и Сияние. Хватило одного Комбо с влитым в удары возмездием, чтобы Нергал остался без своего главного адепта.

Гигантский столб света накрыл пустыню там, где возвышался Нергал. Раздосадованное божество долго не смолкало, из моих ушей полилась кровь, но его крик все-таки стих, лучезарный бог исчез, а вместе с ним растворились в воздухе и Аспекты света.

Растерев по лицу кровь, заливающую глаза, я нашел двух других жрецов Нергала. Выбрав цели, натравил на них Монтозавра.

– Фас, Монти!

Жрецы жгли меня взглядами и спешно пытались сотворить какую-то высшую магию. Монти, приблизившийся к ним со спины, застал их врасплох. Первого последователя лучезарного бога ящер перекусил пополам и заглотил. Второй, увидев страшную смерть собрата, заорал, вознес жезл в защитном жесте… Но защитить жреца было некому, и древний ящер просто накрыл его исполинской лапой. Хрустнуло. Брызнула сияющая кровь, однако свет угас, и на песок опустились почерневшие капли.

Адреналин бушевал в моих венах, изгнание Нергала с поля битвы вдохновило на новые подвиги. Слизнув кровь, текущую по лицу, я подумал: «Надо повторить!» – и направился к верховному жрецу Мардука. Обостренное зрение позволило разглядеть, что происходило внизу.

Исчерпав Армагеддоны, остатки Альянса дрались с моими питомцами. Прочность храма снизилась до жалких восьми процентов и продолжала уменьшаться под воздействием миниатюрных черных дыр, вылетающих из Колоссов тьмы. Краш снова погиб – второй раз за сутки. Крушитель, видимо, не пережил и пяти секунд боя. Полегла и Гроза. Зато прекрасно себя чувствовали Монтозавр и Акулон, резвясь среди паникующих превентивов. Из обоих питомцев выбили больше половины жизни, но Альянс, видимо, израсходовал все козыри.

Возле алтаря напряженно застыл Дьюла – он ремонтировал храм, замедляя разрушение строения.