Не знаю, что это значит, но Бегемот сказал, что только тогда в каком-то Кетцале проснется сочувствие и какая-то эгида будет использована.
– Бре-е-ед… ИскИн Спящего сошел с ума. Ладно, надеюсь, Алекс не убьет нас сразу и все поймет, когда мы ему расскажем…
Тисса молчала. Я слышал, как она сделала глоток, а потом с горечью сказала:
– Если честно, я и сама не особо поверила Бегемоту. Но ты только что слово в слово повторил то, что предрек Спящий. Значит, верно и остальное.
– Что?
– Алекс нас никогда не простит…
Вилли остановил запись.
– Дальше ничего интересного, – сказал он, внимательно изучая мою реакцию.
Я же сидел с окаменевшим лицом. Если бы сами ребята начали оправдываться после Демонических игр, я бы их только высмеял, теперь же…
– Запись точно сделана до Игр, а не после?
– Точно. И знаешь, Алекс, я хотел показать тебе запись до Игр, но меня будто что-то остановило. Даже Хайро не стал показывать… Но когда собственными глазами увидел, как Кетцаль защитил тебя Эгидой… – Голос Вилли задрожал. – Что за хрень этот ваш Бегемот?
Конец седьмой книги
|