Изменить размер шрифта - +
Об этом мы уже не раз говорили, и все уже решено.

В его голосе чувствовалась крайняя усталость. Элейн, всегда такая чувствительная к настроению своего отца, помрачнела. Он плохо себя чувствует – она заметила это, как только увидела отца, – и Граффид только отягощает его недомогание. Обычно Ливелин выглядел намного моложе своих лет, но сейчас, когда он отстегнул меч и положил его на стол, показалось, что он согнулся, как будто испытывая острую боль.

Вслед за ним в комнату вошла его жена. Она была хрупкой брюнеткой – полная противоположность своему мужу.

– Итак, Граффид, ты приехал, чтобы снова досаждать нам? – сказала, снимая вышитые перчатки, Джоанна и села в кресло во главе стола. Лицо Ливелина смягчилось, как, впрочем, всегда, когда он смотрел на жену. Даже в те моменты, когда он был очень сердит или раздражен, Джоанна могла его успокоить.

– Я приехал не для того, чтобы кому-либо надоедать, принцесса. – Граффид поклонился ей со всем изяществом, на которое был только способен. – Могу ли я спросить вас: как прошли переговоры с королем, вашим братом?

– Они прошли хорошо. – Джоанна выдавила еле заметную улыбку. – Я привезла письмо от Генриха, в котором он принимает извинения вашего отца за вмешательство в государственные дела Англии.

– И вы думаете, что это остановит войну? – Граффид не мог сдержать сарказма, который сквозил теперь в его голосе. – Как вы могли, отец, унизиться перед королем Генрихом? Он заставил род де Броуз и всех вплоть до Монтгомери подчиниться себе. Он поклялся покорить вас, а с вами и весь Уэльс. Он не отступится от своего плана, – конечно, вы и сами это прекрасно могли заметить. И если он снова вторгнется на территорию Уэльса, вам придется сражаться!

– Что ты хочешь от нас, Граффид? – устало прервал сына Ливелин. – Уверен, что ты приехал не для того, чтобы рассказывать нам о неизбежности войны в Уэльсе.

– Нет. – Граффид посмотрел на Джоанну. – Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– Разве ты боишься разговаривать в моем присутствии? – В голосе Джоанны звучала насмешка. – Ты хочешь поведать своему отцу об очередном своем глупом замысле? Он не желает тебя слушать, ты, наверное, об этом догадываешься. Ты и так слишком долго испытывал его терпение!

– Отец! – взорвался Граффид. – Неужели ты позволишь этой женщине говорить вместо себя?

– Замолчи! – Ливелин грузно поднялся. – И чтобы больше я не слышал от тебя ни слова против твоей приемной матери. Никогда. Ты меня понял? Я хочу, чтобы ты сейчас же покинул Абер. Нам больше нечего обсуждать!

– Мы должны поговорить, отец! – Граффид угрожающе наклонился вперед. – О, Боже мой. Если ты не выслушаешь меня сейчас, я заставлю тебя это сделать позже. И ты пожалеешь о том, что прогоняешь меня!

Элейн, сидя в оконной нише, что было сил зажала уши руками. Почему всегда получается так? Почему Граффид и Даффид не могут быть друзьями? Это была ошибка Джоанны – ее матери. Взгляд Элейн перенесся на лицо ее матери. Оно было задумчивым и даже, казалось, непроницаемым, однако все еще красивым и молодым, несмотря даже на ее сорок один год. Эти по-прежнему прекрасные голубые глаза – Элейн знала это – достались ей по наследству от отца, короля Джона. Как будто почуяв на себе чей-то взгляд, Джоанна осмотрела залу и увидела возле окна свою маленькую Элейн. Дочь и мать обменялись враждебными взглядами. Но, к удивлению Элейн, Джоанна ничего не сказала; она вновь перевела свой задумчивый взгляд на мужа.

– Достаточно, Граффид, – сказал медленно Ливелин. – Если ты угрожаешь мне, я буду вынужден принять меры, чтобы избавиться от твоих угроз!

У Элейн перехватило дыхание от скрытой опасности, затаившейся в словах отца.

Быстрый переход