Он легко подхватил ее на руки. Вздох, улыбка, и Регина уже крепко спала.

От корпуса к ним бежали воспитатели.

VIII

В детском саду ее не пустили к дочери.

– К детям нельзя, – пряча глаза, сказала дежурная. – Тихий час.

– Я настаиваю!.. нет, я требую!..

– Извините. У меня распоряжение заведующей.

Пунцовая от стыда за то, что приходится отказывать матери, она лично встретила графиню у входа, хотя могла бы ограничиться интер-связью. На лице дежурной, укрыт за газовой вуалью смущения, читался восторг. Она уже предвкушала, как станет рассказывать о происшествии: мужу, приятельницам, соседям; свяжется с мамой, отдыхающей на водах в Трепте…

Дежурная еще не знала, что именно произошло. Но душой чуяла: это оно, условие для ее личного языкатого счастья. Необходимое и достаточное.

– Баронесса Риттенгоф ждет вас.

Кипя от возмущения, Анна-Мария прошла в кабинет заведующей. С баронессой Риттенгоф – наедине просто Гретой – они были если не подругами, то добрыми знакомыми. Грета защищала свой титул у герцога Раухенбаума. Талантом ее обделили, зато упрямства в небесной канцелярии отвалили на десятерых. Легкая на ногу, пухлая хохотушка, она зубами выгрызала диссертацию по особенностям детской ценольбологии, проводя на кафедре больше времени, чем иная сладкоежка – в кондитерской.

– Мне очень жаль, – вместо приветствия сказала баронесса.

Она сидела за столом, глядя на затемненную сферу. Словно там, в глубине, затаился кто-то, влиятельный и подозрительный, и было важно не скомпрометировать себя. Всё остальное – знакомство, симпатия, сплетни за чашечкой кофе – подождет до лучших времен.

– Я хочу видеть дочь, – ответила Анна-Мария.

– Да, конечно. С ней всё в порядке.

– Я хочу видеть дочь. Немедленно.

– Покажите ей дочь, – ответили из сферы.

– Игровая площадка № 3, – без возражений приказала заведующая.

Покрытие окна, выходящего в парк, приобрело матовый блеск. На нем, как на экране, проявилось изображение: безвольно свесив руки, стоят куклы-биомехи, по ковролону разбросаны игрушки, в углу проектор держит остаточную иллюзию стола, накрытого для праздника. Под столом была на скорую руку сооружена постель. Гидро-матрас, белая простыня, подушка – смешные уголки в виде гномиков в колпачках; пестрое одеяльце…

Маленькая Регина спала, вольно раскинувшись. Девочка улыбалась во сне. Что-то в ее лице изумило, если не сказать – испугало Анну-Марию. Но графиня никак не могла сообразить, что именно. Нервы, подумала она. Проклятые нервы.

– Я буду жаловаться, Грета. Ребенок спит на игровой площадке? Это нарушение всех правил. Поверь мне, у тебя будут крупные неприятности.

– Ее скоро заберут, – пожала плечами заведующая. – Мне бы не хотелось, чтобы они пришли за ней в спальню. Кто-нибудь из детей может проснуться, начнутся вопросы…

– Я же просил вас, – брюзгливо сказали из сферы. – В конце концов, нельзя же так, в лоб… Госпожа ван Фрассен, это я связывался с вами. Старший инспектор Фрейрен, к вашим услугам.

Затемнение ушло. Всю сферу занимала голова: бритая наголо, с мощным, слегка вдавленным у висков лбом. Инспектор Фрейрен походил на профессионального борца. Только глаза ему достались из другого набора – черные, масляные глазки хитреца.

– Не будем ходить вокруг да около, госпожа ван Фрассен. У вашей дочери проявились способности активного телепата. Случай успешно локализован без последствий.