Барб Хенди, Дж. С. Хенди. Дитя падшего богаДампир - 6ГЛАВА 1
Чейн стоял на дне затерянного в горах Коронного кряжа ущелья. С неба сыпал легкий снежок, и раздавался неистовый крик Вельстила: – Хватит! Я больше не твой! Убирайся в свое убежище! Найди себе другого дурачка… его и морочь! Чейн вгляделся в бездонную тьму. Зимние тучи непроницаемо заволокли небо, и лишь в одном месте, в разрыве облачного покрова, видны были звезды. Вельстил неотрывно смотрел в небо, и в его взгляде кипела ненависть. Черные волосы растрепались, почти скрыв белоснежно‑седые пряди на висках. Наконец он перевел безумный взгляд на тропу, зигзагами поднимавшуюся вверх по стене ущелья. Прямо в древней скале был вырублен небольшой дом. Зыбкий огонек проплыл по последнему зигзагу тропы, и тогда из узкой двери дома выступил человек. Облаченный в светло‑голубое сюрко поверх темной рясы с капюшоном, он высоко поднял над головой факел, приветствуя двух точно так же одетых людей, которые поднимались по тропе. Все трое скрылись в доме. – Запри их всех, – прошептал Вельстил. – Покормись, если надо, но оставь их в живых… пока. Слишком долго Чейн получал пищу только из колдовской чашки Вельстила. Предвкушая свежую кровь, он швырнул на снег свою ношу и рысцой побежал к тропе. Повернув на последнем зигзаге тропы, Чейн увидел, что из‑под двери, искореженной годами непогоды, сочится тусклый свет. Он замедлил бег и бесшумно подкрался – послушать, что творится внутри. За дверью звучали голоса, и их было явно больше трех. Вначале Чейн не мог разобрать ни слова, потом сообразил, что там говорят по‑стравински – это наречие, на котором он с грехом пополам мог разобрать несложный разговор. Главное – в доме пахло жизнью, и он, не в силах более сдерживаться, схватился за стылую щеколду. Одним стремительным движением Чейн смял ее и с такой силой толкнул дверь внутрь, что та грохнулась об стену. В тесной комнатке, возле узкого очага, в темных рясах и голубых сюрко, стояли трое мужчин и женщина. Все четверо потрясенно уставились на Чейна. Еще одна пожилая женщина, сидевшая слева на длинной скамье, начала было стаскивать с ног грязные сапоги, да так и застыла. Незваный гость стоял перед ними во всей своей красе – рослый, длиннорукий и длинноногий, с выбивающимися из‑под капюшона темно‑рыжими волосами и длинным мечом, ножны которого приподнимают край заляпанного грязью шерстяного плаща. Кто угодно, только не местный житель. Даже толком не рассмотрев лиц, Чейн бросился в атаку и наотмашь ударил кулаками. Прежде чем кто‑то попытался бежать, женщина и один из мужчин рухнули на пол, и Чейн оказался лицом к лицу со стариком в капюшоне. Морщинистое лицо старика обрамляли подстриженные седые волосы. Последний из тех, кто стоял возле очага, бросился к лестнице. С порога Чейн не заметил этой лестницы. Он метнулся вслед за тщедушным беглецом, схватил его за рясу – и тот завопил во все горло: – Помогите! Бандиты! Чейн уперся ногой во вторую ступеньку и с силой рванул беглеца на себя. Тщедушный юнец пролетел через всю комнату, врезался в дальнюю стену, где на деревянных колышках были развешены плащи и рясы, перевалился через скамью и замертво рухнул на каменный пол. Старухи там уже не было. Чейн стремительно развернулся к выходу. В дверном проеме стоял Вельстил и, схватив старуху за шею, обшаривал взглядом комнату. Старуха хрипела, отчаянно хватала воздух разинутым ртом, извивалась, пытаясь вырваться, но Вельстил не обращал на это внимания. С каждым судорожным хрипом она становилась все слабее, и наконец ее руки бессильно повисли вдоль тела. Вельстил разжал пальцы. Она рухнула, ударившись головой о каменный пол. Чейн опять развернулся к старику в капюшоне. Монах, или кто он там был, с ужасом уставился на него, поднеся дрожащие пальцы ко рту. |
