Пулемётный огонь оказался для немцев неожиданным. В середине цепи появилась прореха, там уже корчились от боли раненые и лежали убитые.

Саша перенёс огонь с центра на фланги цепи. Не выдержав плотного пулемётного огня, немцы залегли. Да чего ж там Федотов медлит?

— Эй, Федотов, ты жив?

Тишина в ответ.

Немцы осмелели и вновь поднялись в атаку. Их подгонял какой-то офицер, размахивающий пистолетом.

Саша тщательно прицелился, дал очередь. Выпустив последние патроны, оставшиеся в ленте, пулемёт смолк. Саша опустился на дно окопа, стащив туда пулемёт. Надо было ставить вторую, последнюю ленту.

В этот миг рядом с его окопом взорвался снаряд, оглушив Александра и накрыв его облаком сгоревшего тола. Видно, и его огневую точку засекли танкисты. Отсюда стрелять больше было нельзя. Ведь учили же в спецназе: дал очередь-другую — перекатись, смени место. А он целую ленту из одного окопа расстрелял. Ах, Саша, Саша! Забывать стал воинскую науку.

Улучив момент, когда стрельба немного стихла, он подхватил пулемёт и переполз в окоп Федотова. Одного взгляда хватило, чтобы понять — бронебойщик мёртв. Его широко раскрытые глаза смотрели в небо, голова была залита кровью, а мёртвая рука сжимала патрон. Жаль мужика, он был единственным серьёзным бойцом во взводе, кто мог дать дельный совет, своими редкими, но точными выстрелами сдерживать немцев.

Саша немного приподнял голову, не высовываясь за бруствер. И посмотрел вправо, на свои позиции. Огонь вели не больше пяти человек. «Совсем хреново», — подумал Саша. Сейчас главное — если не поджечь, так повредить второй танк. До него метров двести. Если он сам не сможет этого сделать, через несколько минут бронированная машина будет утюжить окопы. Тогда — всё, хана!

Саша вытащил из руки Федотова патрон, вложил в ствол и закрыл затвор. Взявшись за рукоятку, повёл стволом. Вот она, эта гадина! Окрашенная серым броня, траки сверкают. Вот по ним и надо стрелять. Но ружьё — не противотанковая пушка, и танк в лоб не возьмёт.

Александр прицелился в гусеницу и выстрелил. Отдача была мощнейшей — куда до неё трехлинейке.

Танк дёрнулся, проехал по инерции немного вперёд, но гусеница была перебита, и он встал. Саша отчётливо видел, как поворачивается ствол, выискивая и прицеливаясь в него, Сашу. Вот чёрная дыра ствола замерла.

Саша нырнул в окоп. Грохнул выстрел пушки — снаряд взорвался с небольшим перелётом. Где же у Федотова патроны? А — вот они, в нише лежат, на тряпице, масляно блестя боками. Рядом валяется картонная упаковка с обозначением — «Патроны Б-32,14,5x114 мм, бронебойно-зажигательные».

Схватив патрон, Саша лихорадочно вложил его в ствол и закрыл затвор. Сейчас всё зависит от того, кто быстрее успеет выстрелить — немецкий танкист или он? От напряжения дрожали руки, расплывался прицел.

Ну, была не была! Саша прицелился под башню, в заман. Это нижний скос броневого листа у башни. Даже если пуля срикошетит от наклонного листа, то она пойдёт вниз, а верхние листы бронекорпуса на всех танках самые тонкие. На это и расчёт. Только бы успеть и не промахнуться.

Саша навёл мушку на заман, нажал спуск. Ружьё ощутимо ударило в плечо. Бросив ружьё, Саша присел в окоп, ожидая выстрела танковой пушки. Секунда, другая, третья… Они прошли в томительном ожидании. Ну, чего же немецкий танкист тянет?

Саша приподнял голову и едва не закричал от радости. Танк горел! Изо всех его щелей валил чёрный дым. Вот ведь, вроде бы железяка — чему там гореть?

Распахнулись верхние и боковые люки машины, и из них, неуклюже, как тараканы, начали вылезать танкисты.

Ну, суки! Саша схватился за пулемёт и дал очередь по танку. Жалко — не понять, сами танкисты с горящей машины спрыгнули или упали убитыми. А пехота их уже в метрах ста пятидесяти, фонтанчики от пуль по брустверам наших окопов пыль вздымают.