Лески получил сигнал от командира экипажа. Через полчаса поворот направо и снижение. Прибытие в пункт назначения приблизительно в 11.55 местного времени. Хорошо, что группа прибывает в район применения в полдень. Где-то до четырех часов местная жара особо не достает, хотя пригревает неслабо. Но вот с 16 и до 21 часа наступает настоящее пыльное пекло. Не всякое оружие выдержит режим интенсивного ведения огня при температуре в 50 с лишним градусов на солнце. Да и в тени она ниже всего на пару-тройку делений термометра.

«Як-40» наклонился вперед, что означало – пилоты, совершив маневр разворота, начали снижение.

Примерно через полчаса шасси белоснежного «Як-40» коснулись бетонки когда-то – в восьмидесятые годы – советского военного аэродрома. Сейчас это был афганский аэродром. Вернее, то, что от него осталось. Но он функционировал и по всем правилам сумел принять «Як-40».

После короткой пробежки лайнер замер на самом конце взлетно-посадочной полосы. Затем, взревев двигателями, двинулся влево на боковой проезд. Развернулся, вновь остановился рядом с площадкой, на которой красовался истерзанный работяга «Ми-8» ядовито-желтого цвета модификации МТВ, что означало пригодность этой винтокрылой машины к использованию в условиях жаркого климата и высокогорья. В принципе, это была новая модель. Следовательно, вертолет был из арсенала Ахмад-шаха Масуда, активно получавшего военную помощь в его борьбе с чумой талибана. Хвост лайнера раскрылся, трап опустился. Группе пора было покинуть самолет. И Лески поднялся первым. Он и должен был выйти первым с Бриджем, однако место Эшли занял Пашин, который перед выходом обратился к британцу:

– Наступил момент истины, Лески! Считаю необходимым еще раз предупредить. Какие-либо непонятные мне движения, жесты, фразы, и ты – труп.

Британец спокойно посмотрел на командира спецназа:

– Как это у вас говорится, не надо перетирать перетертое? Так?

– Так, Лески, так!

– Правильно говорится! Пора на выход. Вас прошу держаться на удалении. Когда я разговариваю с людьми заказчика, никого рядом быть не может, даже ближайших помощников. Учтите, подполковник, эту немаловажную деталь!

– Я учту ее, капитан! – И, обернувшись к подчиненным: – Выполнять приказы наемника. – И поправился: – До тех пор, пока в дело не вмешаюсь я!

Лески спустился по трапу.

К нему подошел бородатый, облаченный в национальные одежды пуштун. Он поздоровался:

– Ассалам аллейкум, господин Лески!

– Ва аллейкум, уважаемый! Как мне называть вас?

– Просто Мехди.

– Ассалам, Мехди! Эта ласточка, – британец указал на вертолет, – как понимаю, по нашу душу?

– Вы совершенно правы. Прикажите своим людям занять место в вертолете! Господин Гурбани с нетерпением ждет вас!

– Это хорошо, Мехди! Вы будете сопровождать нас?

– Нет! У меня дела в Баграме. Да и нет никакой необходимости в сопровождении. Пилоты прекрасно сделают это и сами!

– Конечно! – Лески повернулся к группе спецназа и отдал команду: – Всем на борт! Надеюсь, ничего в салоне авиалайнера не оставили? Оружие проверю лично!

Офицеры отряда «Скорпион» молча поднялись в десантный отсек ядовито-желтого «Ми-8».

Пашин вновь занял место рядом с Лески.

Наемник спросил:

– Действовать собираетесь с ходу, как только «вертушка» коснется земли?

– Допустим, и что?

– Если думаете для отхода использовать вертолет, то экипаж придется уничтожить! В ближайшей охране Гульбеддина, к которой относятся и пилоты этой машины, сплошные фанатики.