– Можно картошку в золу макать, она солёная, я пробовала! – безапелляционно заявила Алла, и Роза в который раз удивилась – глупая Аллочка оказалась умнее всех, и спички у неё нашлись, и с золой неплохо придумала.

– Пойдёмте отсюда. Алка, вылезай! И картошку не трогай. Не сама же она выросла, кто-то же её садил. То есть, посадил. Посадили… – запуталась Роза.

– Посадили и забыли. Понатыкали как зря, даже не окучили ни разу, и грядки наперекось, не как у людей… – копируя бабушку, ворчала Алла. Аня не выдержала и прыснула.

– Ал, ты прямо как бабка старая! Давайте уже копать, картошка сама из земли не вылезет. А что мелкая, это даже хорошо. Быстрее испечётся.

Окончательно убедившись, что на ближних участках никого нет, девочки с увлечением ломали сухие ветки, складывая их «колодцем» и с опаской поглядывая на дорогу. Впрочем, опасаться было нечего: все разъехались и приедут только в пятницу. И Розин папа приедет… И Роза расскажет ему о картошке, которую копали Аня с Аллой, а она, Роза, стояла и смотрела… Папа за такое не похвалит.

Отец был для Розы всевидящим богом и закадычным другом, строгим учителем и беспечным товарищем по играм. Ему можно было доверить любую тайну, рассказать обо всём на свете. Девочка ждала отца всю неделю, и трудно сказать, кто из них двоих сильнее скучал. К неудовольствию Эмилии Францевны, Чермен обучал дочку корейскому тхэквондо, справедливо решив, что маленький рост и хрупкое телосложение следует компенсировать сильными ногами.

Тренировал серьёзно, полтора часа без перерыва, до полной усталости. Когда девочка уже не стояла на ногах, Чермен хватал её в охапку и тащил в душ, не слушая протестов и ловко уворачиваясь от брыкающихся ног. Стоя под обжигающими колючим холодом струями, Роза изо всех сил сжимала кулаки. Зато усталость исчезала как по волшебству, сменяясь ледяными мурашками. Эмилия Францевна бросала на зятя негодующие взгляды. А Чермен с улыбкой наблюдал, как его дочь с видимым удовольствием влезает в тёплый свитер…

Потом они ложились на диван, и наступал черёд жутковатых восточных сказок, которых Чермен знал великое множество. Злых дэвов он озвучивал хриплым басом, волшебниц-пэри – вкрадчивым баритоном, а за магрибского колдуна говорил свистящим шепотом. От сладкого ужаса Роза с головой ныряла под плед, прижимаясь к отцу, и всё чаще поглядывала на темный угол за диваном. – «Я думал, ты у меня уже большая, а ты до сих пор в сказки веришь!» – хохотал Чермен. Эмилия Францевна сердито выговаривала зятю: «Загнал ребёнка до полусмерти, она после твоих тренировок и так чуть живая, а ты её пугаешь ифритами всякими. Она от твоих сказок спать не будет, кошмары замучают!».

Кошмары Розе не снились, она спала как бревнышко. Чермен весь вечер не спускал дочку с рук, позволяя заплетать из своих волос смешные косички, стоять на отцовском на животе ногами, разжимать каменно твёрдые кулаки, отдирая пальцы по одному – «Чур, не сгибать, которые уже отогнула!»

– Что ты с него не слезаешь, и не стыдно тебе? Отец всю неделю работал, устал, а ты с ногами на него взгромоздилась, как на диван, – ворчала Эмилия Францевна.

– Пап, ты устал? Тебе тяжело? – спрашивала Роза, сидя на отце верхом и обнимая его за шею.

– Это кто здесь устал? Я устал? – Ухватив дочку за ноги повыше щиколоток, Чермен поднимал её вверх на вытянутых руках. – Сейчас посмотрим, кто из нас устал!

Обмирая от страха, Роза стояла босыми ногами на папиных тёплых ладонях, цепляясь за низкие потолочные доски и с трудом удерживая равновесие.